Очерки об англо-американской музыке. Том 1. Фолк-возрождение, книга первая: Отцы-основатели

Коттен использовала для каждой песни особенную настройку, что поразило не только Карти, но и Ренборна, и других гитаристов. Мне неизвестно, видели ли они, как именно играет Элизабет, или только слышали? Ведь едва ли кто-нибудь из них смог бы повторить технику «upside-down». Что еще могло подкупить, так это то, что Коттен играла переборами, почти не используя ритм. Таким образом, она не просто подыгрывала себе, она — играла, возведя гитару до уровня полноценного, а не вспомогательного (при голосе) инструмента. В этом она была впереди остальных черных и белых блюзменов своего времени. Не забудем, что свои песни Коттен сочиняла и исполняла тогда, когда Биг Билл Брунзи еще не знал, что такое гитара, а Роберт Джонсон еще даже не родился! Вот почему можно смело утверждать, что герои Фолк-Возрождения — от Дэйви Грэма, Берта Дженша и Мартина Карти до американцев Джона Фэхея (John Fahey) и Лео Котке (Leo Kottke) — пошли дорогой, на которую когда-то вступила девочка из провинциального городка в Северной Каролине…

Вернемся в Англию. Если учителем Карти-гитариста стала Коттен, то его учителями пения были шотландские и ирландские певцы, в частности, старый рыбак из Норфолка — Сэм Лернер (Sam Larner). Карти впервые услышал его в клубе Ballads and Blues, и вот как он об этом вспоминал:

«Восьмидесятилетний, он буквально наэлектризовывал слушателей. Он пел, наслаждался собой и буквально сражал наповал каждого. Ювин МакКолл полностью пожертвовал собой ради продвижения Сэма Лернера, и это было блестяще!

…Ювин дал ему аудиторию, организовал программу и затем преподнес, как нечто, что «добьет» всех нас к концу ночи, — версию песни «Henry Martin», со сверхстранной мелодией. Теперь мне нравится эта фантастическая мелодия, но в тот момент я подумал, что Сэм Лернер нарушает простейшие правила построения, которые я считал незыблемыми; этот старик пел с такой искренностью, осуждая пирата, топящего морское судно! Это ошарашивало, и я ушел с круглыми глазами, переполненный этим стариком. Я не верил, что вообще когда-либо буду способен на что-то после увиденного.

Потом я посещал одно местечко, называвшееся the Troubadour, и однажды увидел парня, борющегося с чем-то, наподобие осьминога, зажатого у него между колен. Это был Шеймус Эннис, игравший на иллианпайпах[82]. Я был просто поражен, поскольку этот парень извлекал звуки сидя, и не дуновением, а при помощи рук. Его локоть делал все: и брал аккорды, и бог знает, что еще. Потом он… свистел, потом запел и, в конце концов, стал рассказывать какую-то историю… Это было самое фантастическое пение, которое я когда-либо слышал, он захватывал полностью.

А потом была встреча с Джинни Робертсон, обладательницей властного вокала, который буквально хватает за шиворот… Моя жизнь уже не была прежней».