Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859, 1860 годах.

Китайцы наконец решились противодействовать нашествию незваных гостей. Они заставили выйти из своих земель Степанова и осадили Камарский острог, основанный соспоом Бекетовым. В 1655 году именным указом назначен Пашков командиром экспедиции на Амур. Плодом её было основание Нерчинска и острога у Албазииа, где поселился бежавший поляк Черниговский, который основал там монастырь и завел хлебопашество.

Наконец, надо было опереться на что-нибудь в этой путанице дел и разных столкновений; из Москвы. отправлен был посол, грек Спафари, с целью обозначить новые присвоенные нами границы. По трактату с китайцами, русские должны были прекратить распространение своего владычества на Амуре, не требовать ясака, и албазинцам (товарищам Черниговского, подчинившего себя добровольно Нерчинск) не ссориться с китайцами. Но, не смотря на это, албазинцы продолжали строить свой острог. Делалось тогда все, что хотелось; начальство было далеко. He здесь ли родилась пословица: до царя далеко?

В Китае маньчжурская династия (Да-цин) утвердилась на престоле падшей минской династии. Второй её император, Кханси, начал оборонять крепостями северную часть Маньчжурии и приближаться к Даурии. Столкновение с русскими было неизбежно, и действительно, Албазин был разорен в 1685 году; но он снова был построен и снова осажден; только известие о готовящемся русском посольстве в Декин заставило китайцев отступить от него.

Нерчинский трактат, заключенный окольничим Головиным в 1689 году, был первым нашим дипломатическим сношением с китайцами; граница была определена, хотя и не окончательно. Об Амуре забыли. Для китайцев он оставался, по-прежнему, мертвым материалом, для маньчжуров — местом меновой торговли, но для местных жителей он был артерией, оживлявшей их прозябавшее существование. Для русских он блеснул чем-то светлым, призывным, как будто в этом призыве было что-то пророческое для будущего его значения для России. Замечательно, что на языке местных жителей он является чем-то мрачным, темным: во всех его названиях видно общее значение — черный. Монголы зовут его Харамурень, тунгусы — Сахалян-ула, китайцы — Хэ-лун-цзян, — все это означает Черную реку, что может быть произведено и от цвета воды его, не сов;;ем прозрачной. Название Амур должно быть тунгусское; всякую большую реку они называют амаром. Река Албазина называлась сперва Эмури, может быть и это имя даю название Амуру. Японцы называют Амур Канто-ку, a туземцы — Мангу.

Начавшаяся 7-го мая 1854 года экспедиция, под начальством генерала Муравьева, положила основание современному гражданскому положению страны; пробудившись от долгого сна, мало-помалу начали оживляться прилегающие пустыни, снова являясь России чем-то зовущим.

В начале носились ясные слухи и сбивчивые сведения о чудной новой стране, о её богатствах и привольях, которые заманивали людей, привыкших к бродячей жизни; двинулись они к этим пустыням, неся с собою безграничную отвагу и какую-то уверенность в счастливую звезду, в русскую удаль и молодечество, которым было где разгуляться. Без правильного войска, существуя случайною добычей, эти завоеватели совершали чудеса храбрости, напоминающие первых покорителей Америки: Кортеса, Пизарро и других. Теперь занятие и заселение Амура стало необходимостью, разумным делом — покамест трудным, но делом, важные результаты которого не замедлят выказаться. Ясно назначенная айгунским трактатом граница, подарившая нам реку Уссури и весь берег, идущий от Уссури на восток к Татарскому проливу, делает нас бесспорными владетелями реки, соединяющей центральную Сибирь, страну богатую, с Тихим океаном. Туда, на этот океан, рвется теперь избыток сил Старого Света, и просится современная история, чтобы развернуться на новой просторной сцене, где с одной стороны просыпаются Китай и Япония, с другой вырастает не по дням, a по часам, юноша-великан — Америка, где природа дает неисчислимые материалы нового богатства по разбросанным бесчисленным островам.

Понятно, что будущее, направленное обстоятельствами. сложится не так, как предполагают. Едва ли Николаевск, например, будет средоточием деятельности края. Силы стянутся, может быть, к другому, более естественному центру, более доступному извне и более удобному для жизни, но только сама жизнь совершит это. Мы видели по Татарскому берегу несколько бухт; южнее их есть еще более удобные, как например, бухта Посьета; остается выбирать; притом, в центре края, ближе к Сибири, найдется место важнее берегового порта. Все это — дело будущего; настоящее должно возбуждать страну к гражданской деятельности, развивая без насилия её естественные богатства, улучшая пути сообщения, устраняя препятствия для торговли. Обстоятельства сами покажут, куда должен стянуться жизненные соки края, где слышнее пульс его, где его сердце.