Очерки Петербургской мифологии, или Мы и городской фольклор

Таким образом, все три московских монумента – два Гоголю и один Пушкину – вместе с тем, что являются памятниками конкретным писателям, стали еще и памятниками эпохам, в которые были возведены, символами, олицетворяющими определенное время.

Впрочем, это произошло не только с памятниками, но и с самими оригиналами. Сегодня именами Пушкина и Гоголя можно оперировать, даже не смущаясь путаницы с авторством тех или иных произведений, принадлежащих каждому из них. И дело тут вовсе не в пробелах школьного образования. Просто познание мира идет от частного к общему. Вслушайтесь в смысл современного анекдота, сохраненного в арсеналах городского фольклора обеих столиц.

Идут два читателя мимо памятника Пушкину. «Ха, –

воскликнул один, – написал каких-то „Мертвых душ“, и на тебе, памятник». – «А мне кажется, – засомневался второй, – „Мертвые души“ написал Гоголь».

 – «Тем более, – отозвался первый». Вот такая история.

История… Однажды об этом удачно выразился Сергей Довлатов, который умер вдали от родины, в вынужденной эмиграции, не дожив всего одного года до гоголевского прижизненного возраста. На вопрос, заданный самому себе: «Что же будет после смерти?», он ответил: «После смерти будет история». Это правда. Со смерти Гоголя прошло более полутора столетий, а его история продолжается. Продолжается во вновь открываемых памятниках ему, в найденных новых документах о нем, в новом прочтении знакомых текстов, в новых легендах и преданиях, во всем его творчестве, которым мы с благодарностью пользуемся в повседневной жизни, иногда даже не подозревая, кому обязаны таким неисчерпаемым источником образного мышления.

Три цвета запретной любви в интерпретации городского фольклора

1

Традиционная религиозная мораль делит любовь на две категории. Первая включает в себя платонические, то есть исключительно духовные, взаимоотношения молодых людей до брака и законную половую жизнь в браке. Как сказано в Библии, «оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут два одна плоть». Необходимым условием законности брака было достижение брачного возраста, который определялся государством, и согласие на заключение брака обеих сторон. Институт брака закреплял единобрачие и противопоставлялся полигамии, господствовавшей в ранний период языческого общества.

Вторая категория любви – это любовь незаконная, грешная, преступная. Строго говоря, ее даже не называют любовью. Это или блуд, распутство и разврат в холостом состоянии, или прелюбодеяние, то есть нарушение супружеской верности одним из супругов после заключения законного брака. Прелюбодеяние сурово осуждается религиозными догматами и должно преследоваться гражданскими законами. Свое отношение ко второй категории любви христианская религия закрепила в основных этических и моральных нормах человечества – Десяти Заповедях, дарованных Господом израильскому народу через Моисея: «Не прелюбодействуй» и «Не желай жены ближнего своего».

С тех самых пор, как эти догматы были признаны всеми христианскими конфессиями, фольклор практически не посягал на ту область человеческих отношений, которые относятся к первой категории любви. Разве что уточнил, что «муж и жена – одна сатана». Что же касается добрачных романтических отношений, то эту часть жизни влюбленных успешно эксплуатирует в основном художественная литература и поэзия. Тут им нет равных. Тут фольклору практически делать нечего.

И только вторая, запретная или незаконная категория любви по нашей весьма упрощенной, условной классификации досталась на долю фольклора. Фольклор на нее реагирует, фиксирует и интерпретирует. Тут ничего не поделаешь. Так сложилось исторически. Фольклор, если можно так выразиться, выполняет социальную функцию присмотра за общественной моралью и нравственностью. Работа, прямо скажем, неблагодарная. Но фольклор оправдывает то обстоятельство, что он, за крайне редким исключением, никогда ничего не оценивает и ничему не учит.

Доказательства того, что эта категория любви грешная, можно легко обнаружить в Ветхом Завете. Когда Бог сказал Адаму и Еве: «Плодитесь и размножайтесь», он тем самым возложил на человечество две вечные функции: обязанность воспроизводить себе подобных и ответственность за продолжение рода.