Очерки по истории Казанского ханства. Становление, развитие и падение феодального государства в Среднем Поволжье, 1438–1552 гг.

По словам Подробного летописца, хан Сагиб-Гирей был рожден от одной матери с ханом Мухаммед-Гиреем[85], но Вельяминов-Зернов ошибочно считал, что они были сыновьями царицы Нур-Салтан[86]. Герберштейн утверждает, что Нур-Салтан не имела детей от хана Менгли-Гирея[87], и хронологические соображения подтверждают это: так, например, сын Мухаммед-Гирея царевич Бегадур, бывший в 1515 году уже взрослым, не мог быть внуком царицы Нур-Салтан, которая вышла замуж за хана Менгли-Гирея лишь в 1480 году, а следовательно, и Мухаммед-Гирей не мог быть ее сыном.

Историк Крымского ханства Д. В. Смирнов предполагал, что между Сагибом и Мухаммедом были враждебные отношения. Он говорит: «Про Сахыб-Герая читаем у крымских историков, что он сперва находился несколько времени в заключении, посаженный свирепым братом своим Мухаммед-Гераем, когда тот учинил кровавую расправу с прочими своими братьями, для вящшей своей безопасности и большей гарантии от соперничества. Потом, когда опросталось ханское место в Казани, за вымором царствовавшей там династии, сообразительный Мухаммед-Герай, по просьбе казанцев, дал им в ханы Сахыб-Герая…» Недаром же брат его Мухаммед-Гирей удалил его в Казань, хотя и под благовидным предлогом занятия ханского трона: тут вовсе не то было побуждение, чтобы этою мерою прибрать к своим рукам Казань, как полагает Вельяминов-Зернов (Т. I. С. 256)[88]. Оставляя в стороне неточности в изложении исторических фактов (Сагиб-Гирей стал ханом Казанским не сразу после того, как «опросталось ханское место, за вымором династии», а через 2½ года, когда престол был занят ханом Шах-Али), отметим, что соображения Д. В. Смирнова противоречат историческим данным. Между крымским и казанским правительствами в царствование Мухаммеда и Сагиба были наилучшие, союзные отношения, так что совершенно исключена возможность предположения, будто Мухаммед удалил Сагиба в Казань с злонамеренной целью. Профессор Вельяминов-Зернов безусловно прав в данном вопросе; подтверждением этому служат предшествовавшие дипломатические переговоры крымского правительства о предоставлении казанского престола царевичу Сагиб-Гирею, а также последовавшая война с Россией, где оба брата выступают в тесном союзе друг с другом.

Немедленно по вступлении на престол хана Сагиб-Гирея началась война Казани с Россией. Союзные войска казанцев и крымцев одновременно вторглись в Россию с востока и юга. К союзу пытались привлечь и Астраханское ханство — крымское правительство прислало туда посольство, которое заявило от имени хана: «Между собою были мы братья — был я в дружбе с Московским, и он мне изменил. Казань была юрт наш, а теперь он посадил там султана из своей руки; Казанская земля этого не хотела, кроме одного сеида, да и прислала ко мне человека просить у меня султана; я им султана и отпустил на Казань, а сам иду на Московского со всею своею силою. Хочешь со мною дружбы и братства, так сам пойди на Московского или султанов пошли»[89]. Однако союз с Астраханью не состоялся. Между тем крымское войско переправилось через реку Оку и разбило русское войско под начальством князя Андрея Старицкого, брата Василия III. Казанское войско заняло Нижний и двинулось к Москве вдоль Оки. Союзные войска соединились в Коломне и стали совместно наступать на Москву. Попутные селения были опустошены, множество жителей было забрано в плен и продано в рабство на невольничьих рынках в Астрахани и в Кафе. Союзники сожгли Никольский монастырь на Угреше и великокняжеский дворец в селе Остров под Москвой. Василий III эвакуировался в Волоколамск, поручив оборону столицы своему зятю, царевичу Петру — Худай-Кулу. В Москве была паника. Герберштейн сообщает: «Во время этой паники от женщин, младенцев и других неспособных к оружию, которые стекались в крепость с телегами, повозками и тяжестями, произошло в воротах ужасное смятение: своей излишней торопливостью они только замедляли и давили друг друга. Это множество народа произвело в крепости такое зловоние, что если бы неприятель три или четыре дня остался под городом, то осажденным пришлось бы гибнуть от заразы»[90]. Москва была охвачена кольцом пылающих деревень, а по ночам заревом окрестных пожаров. 29 июля союзники подступили к самой Москве и расположились в селе Воробьеве, пили мед из великокняжеских погребов и любовались Москвою. Русское правительство немедленно предложило мир, и союзники согласились на переговоры. Василий III принужден был подписать унизительный договор — формально признать свою зависимость от крымского хана и платить ему дань, «по уставу древних времен», то есть так, как платили ханам Сарайским. По заключении почетного мира союзники покинули пределы России. Этот блестящий поход достал казанцам громадное количество военной добычи, несметное число пленников и полное освобождение от русского протектората. Восточная партия могла справедливо годиться успехом.