Очерки по истории политических учреждений России

Из этого видно, что высшее сословие в России по своей внутренней организации было более демократично, чем в большинстве европейских стран. В противоположность английскому обычаю все члены знатной семьи считались одинаково знатными, все знатные семьи опять-таки были равными независимо от титула, которым они владели; единственное различие вносилось сравнительной важностью должностей, занимаемых членами той или иной семьи в военной или гражданской службе. Эта уравнительная тенденция находилась в явном противоречии с законом о майорате, который создал Петр в последние годы своего царствования, вероятно, для того, чтобы обеспечить слою, который он призвал к отправлению важных государственных функций, материальный достаток, необходимый для успешного выполнения своих обязанностей. Но демократический характер, отличавший русское дворянство, скоро сделал этот закон неприменимым. Родители делали все возможное, чтобы удержать старый порядок раздела наследства на равные доли. Для этого они при жизни продавали часть своих имений, чтобы оставить младшим сыновьям капитал, равный стоимости земель, наследуемых старшим сыном. Или, строго придерживаясь буквы закона, они оставляли все свое движимое имущество, сельскохозяйственный инвентарь, скот и зерно младшим детям, предоставляя законному наследнику исключительно землю. И в то время как некоторые фамилии, находившиеся в тесном общении с двором, были расположены последовать примеру высшей немецкой аристократии и не находили ничего неудобного в законе о майорате, большинство настаивало на его отмене. Оно ввело это требование в число условий, которые обязана была принять новая императрица Анна.

Краткий обзор, сделанный нами, дает нам возможность объяснить происхождение группировок и разногласий, существовавших в рядах высшего сословия в России в тот момент, когда впервые ставился вопрос о конституционных ограничениях самодержавия. Некогда могущественные боярские тенденции были воскрешены небольшой группой семей, которые во время последних царствований стояли во главе государственных дел и были проникнуты политическими идеалами Швеции. Другие члены дворянства, особенно служившие в гвардии, считали себя оскорбленными этими претензиями новейшей олигархии и хотели расширить базу будущих представительных учреждений. Но ни одна из партий не была расположена поддерживать чистый абсолютизм. Коварство тех, которые вместе с императрицей конспирировали в пользу абсолютизма, и заключалось в натравливании этих партий друг на друга. Мелкому дворянству льстили туманными обещаниями о том, что позже будут произведены реформы, которых оно добивалось, но под условием, что теперь оно поддержит императрицу в борьбе с претензиями высшего дворянства. О глубоких корнях этой политики можно судить по письмам лиц, которых их служебные обязанности удерживали вдали от Петербурга, но которые с крайним интересом следили за ходом событий, развертывавшихся в столице. Среди таких лиц мы находим Волынского, сделавшегося впоследствии главою национальной партии, боровшейся против немецких выходцев. Будучи тогда в Казани, он в письме к Салтыкову выражает взгляды мелкого дворянства на олигархические стремления членов тайного совета следующей фразой: «Сохрани нас Бог от того, чтобы иметь вместо одного самодержца десять могущественных фамилий; в таком случае мы, простые дворяне, можем быть уверены в своей гибели, ибо нам придется сгибаться и падать ниц еще больше, чем сейчас».