Очерки по истории политических учреждений России

Для обуздания вольнодумцев, всяких последователей лжеосвободительных учений Запада существовало особое учреждение — Третье отделение собственной Его Величества канцелярии с его многочисленными агентами в различных частях государства. После ночного обыска и осмотра частных бумаг предполагаемого заговорщика последний исчезал в одной из камер государственной тюрьмы святых апостолов Петра и Павла. После некоторого подобия судебного разбирательства он приговаривался своими преследователями к ссылке на много лет в какой-нибудь заброшенный уголок империи под испытующим полицейским оком или, в случае рецидива, к лишению всех прав и либо к смертной казни, либо к ссылке в Сибирь. Ссылка постигла одно время величайшего русского поэта, Пушкина, все преступление которого заключалось в том, что он написал либеральное стихотворение. Что касается смертной казни, то она была произнесена над весьма известным русским беллетристом, автором «Преступления и наказания» Достоевским. Он был осужден за то, что несколько раз посетил армейского офицера Петрашевского, который будучи последователем учения Фурье мечтал о проведении этого учения в жизнь. Автор настоящей книги сам слышал рассказ об этом деле из уст поэта Алексея Плещеева, замешанного в том же воображаемом заговоре. Он рассказал, как осужденные были одеты в саваны и затем поставлены в ряд перед линией солдат. Последним уже было приказано целиться и лишь ожидалась команда: «пли!», как вдруг царский гонец остановил казнь. Этот момент так сильно потряс великого Достоевского, что он упал на площади в страшном припадке эпилепсии. Эта болезнь мучила его всю остальную жизнь как в Сибири, где он провел долгие годы ссылки, так и в Петербурге, куда он возвратился по воцарении Александра II, чтобы стать редактором влиятельного журнала и автором всемирно известных романов. Между тем эти чрезвычайные меры поддержания порядка не только не смягчились, но становились все более и более суровыми, особенно начиная с 1848 года, когда национальные восстания и социально-политические революции одержали, казалось, верх над всеми правительствами Европы. Был увеличен налог на тех, кто желал ехать за границу, а многим лицам не выдавали паспортов. Бессмысленнейшая цензура была установлена не только над политическими писателями, но и над романистами и поэтами. В то же время было до крайней степени затруднено выражение независимых идей с университетских кафедр. Несмотря на все это, «высшее начальство, — употребляем выражение Николая, сказанное им на смертном одре своему сыну и наследнику, — было далеко от надлежащего успеха». Русские войска в Севастополе должны были отступить не перед численным превосходством неприятеля, но потому, что французы и англичане были лучше вооружены и находились под лучшим командованием. Лихоимство было в России в эту эпоху всеобщим как на военной, так и на гражданской службе. Возможность составить себе состояние путем вымогательства взяток представлялась своего рода вознаграждением за низкое раболепство перед волей царя. Не будучи в состоянии дольше выносить незаконные поборы и дурное обращение некоторых помещиков, крепостные либо восставали, либо были готовы восстать; и это достигло таких размеров, что умирающий император, за несколько лет до того учредивший комиссию для изыскания способов к улучшению их положения, счел необходимым посоветовать своему наследнику полное освобождение крепостных.

Александр II не забыл этих слов, и как только парижский мир положил конец Крымской войне, он весь отдался трудной задаче разорвать крепостные цепи. Уже в 1856 году, принимая во время своего короткого пребывания в старой столице представителей московского дворянства, он произнес такие многообещающие слова: «Существующий способ владения душами не может оставаться неизменным; лучше отменить крепостное право сверху, чем ждать того момента, когда начнется возмущение снизу. Прошу вас подумать над теми путями, какими это может быть осуществлено».