Очерки по истории русской церковной смуты

С того момента, как бывший патриарх, сложивший в мае прошлого года власть до Собора, Собором окончательно упраздненный, вышедши из заключения, игнорируя бывший Собор, пренебрегая решением о нем епископов, уничтожая их гордым презрением, стал именоваться и действовать как «Патриарх Московский и всея Руси», он стал раздорником, отщепенцем, вождем тихоновского толка. Осудившие его 67 епископов не осуждены правильным церковным голосом, а отвергнуты и попраны ногами превысившего свои епископские и патриаршие полномочия «громовержца» Тихона. И отселе голос «смиренный» гордого Тихона и всех епископов которые потянутся за ним, для этих 67-ми не осужденных законно, а просто отброшенных, пресекая, и не имеет никакой силы и обязанности. Бывший патриарх в тот момент, когда монархически отшвырнул от себя Собор, сам подрезал основу для своего титула «всея России». Он морально сузил себя, ограничил и территориально. Он может титуловаться патриархом не только «всея России», но и «всей Азии» и «всей Африки», если у него там найдутся единомышленники и признающие его своим главой. Но рядом с ним получают такое же моральное право (и с точки зрения советского закона и гражданское право на титул «всея России» и его конкуренты). Глава всякого религиозного объединения, улья которого разбросаны по всей России, имеет право на титул «всея России». От Святейшего Тихона Патриарха Московского и всея Руси — до Парамона Сидорова — наставника секты вертидырников, если ячейки ее имеются в разных местах России.

Единоличным, априорным отвержением бывшего Собора и суда Тихон отмежевался от единства Церкви и стал главою секты или толка, быть может, многочисленного, но граждански существующего пока подпольно, «тихоновского», с главою неосвободившегося от политического прошлого, еще тяжелого и свежего, на словах отвергаемого, а в действиях — осуществляемого…

Председатель Совета митрополит Антонин. Секретарь Иван Паутин». (Известия, 1923, 7 июля, № 156, с.4.)

Эту пространную декларацию всякий почитатель Антонина Грановского (а он вполне достоин за многие свои заслуги почитания) прочтет с глубокой душевной скорбью. (Только тяжелый долг историка заставил нас привести эту декларацию здесь полностью.)

Безусловно, эта декларация несостоятельна. Более того, каждое слово бьет по самому Антонину.

Прежде всего поражает всякого знающего Антонина то, что знаменитый реформатор становится на путь юридического, формалистического крючкотворства. Он словно забывает, что история Церкви знает так называемые «разбойничьи» Соборы, которые отвергались и единодушно церковью еще до их официального дезавуирования. Таковы все арианские Соборы, многократно осуждавшие св. Афанасия Великого, таков Эфесский Разбойничий Собор и многие другие Соборы.

Можно спросить у Антонина: неужели были неправы те верующие, которые бы не приняли гнусного Собора, лишившего сана митрополита Филиппа по указке Грозного?

И здесь, как всюду, моральный фактор имеет перевес над юридическим, — и сборище предателей, подобных Иуде Искариотскому, не становится Собором епископов, хотя бы оно состояло не только из 67-ми, но даже — 6700 человек.

Далее Антонину, конечно, хорошо известно, что подавляющее большинство епископов старого поставления, как и подавляющее большинство духовенства, верующих, не признавало Собора 1923 года. На Соборе присутствовало 15 епископов старого поставления, но 60 епископов на нем не присутствовало, так как не было допущено на Собор теми людьми, которых он сам неоднократно называл «поповско-торгашеской кликой».

Наконец, как мы сказали выше, декларация Антонина бьет по самому автору — он ведь так же отстранен, а затем (в октябре) запрещен в священное лужении десятью обновленческими епископами, теми самыми, которые осудили патриарха Тихона. Почему же вы, дорогой владыка Антонин, не собрали двадцати епископов, которые отменили бы несправедливое решение, а продолжаете служить как ни в чем не бывало? Ведь вы уже, наверное, признавали закономерность церковного органа, председателем в котором являлись. Почему же теперь вы его опрокидываете ногою? Видимо, только потому, что он вам «не угодил».

Особенно неприятное впечатление производят политические выпады Антонина против патриарха; тут уж начинает попахивать Красницким — это, конечно, еще не донос (здесь нет непосредственного осведомления властей в политическом «преступлении», а лишь политическая оценка всем известных действий) — однако нечто, очень похожее на донос… (особенно там, где делается намеренное сближение личности патриарха Тихона с личностью Николая Романова).

Примерно в том же духе выдержана лекция Антонина «О церковном Шовинизме», прочитанная им 20 августа 1923 года в театре Зимина. Основное тезисы этой лекции следующие:

«Мораль политического покаяния, всем известного, покаяния без Раскаяния, революция и реформация, надежды церкви». (См.: Известия, 1923, 18 августа.)