Очерки по истории Русской Церкви. Том 2

«Простой народ невежественен и должен быть просвещаем в духе веры и христианского благочестия…. но к прискорбию оказывается, что многие священники не только не ведают истинного пути к просвещению народному, но и будучи часто малограмотны, нередко простому народу служат собственным примером к повреждению. Правда, сорок лет назад император Петр I в духовном регламенте указал правила, которые бы в простом народе учреждением благоразумно воспитанных и обученных священников прямой путь к исправлению нравов открывали. Но с соболезнованием усмотрено с высоты трона, что народ в том же еще пребывает заблуждении».

В виду всего этого императрица хочет «делать такие распорядки, которые бы споспешествовали истинному просвещению народа», и призывает Синод приступить к этому делу с безоговорочным «рачением». Первейшей задачей Комиссии ставится выяснение «истинных доходов от церковных имений»

, по мерке лучших хозяйств светских помещиков и соответственно этому учреждение «штатов», т. е. жалованья из казны.

В состав Комиссии назначались: а) лица духовные: президент Синода Димитрий, митрополит Новгородский, Гавриил, архиеп. С. Петербургский, Сильвестр, еп. Переяславльский» б) — светские: граф Иван Илларионович Воронцов, гофмейстер князь Алексей Борисович Куракин, шталмейстер кн. Сергей Гагарин, обер-прокурор Синода кн. Алексей Козловский и статский советник Григорий Теплов.

Личный состав Комиссии обеспечивал правительству полное послушание иерархии — все были нового великорусского «набора». Среда старого малороссийского набора усиленно их чернила, как угодовцев власти. Традиционную лояльность перетолковывала, как лакейскую беспринципность. О президенте Димитрии говорили, что он молчал, когда Петр III приказал убрать в церквах «лишние» иконы. Слушая Потемкина, начитанного в церковной литературе и сыпавшего цитатами, он поддакивал: «Сам Бог говорит Вашими устами». Когда на Димитрия поступали жалобы из епархии и его имений, он добивался синодской резолюции, что он «похвалы весьма достоин». За заслуги при екатерининском перевороте 29 июня 1761 г. митрополиту Димитрию лично пожалованы, как помещику, 1.000 крестьян. В это рискованное 29-е июня Димитрий первый из иерархов встретил прибывшую из Петергофа в Казанский собор Екатерину и провозгласил «самодержавнейшей» императрицей. Этим жестом была прогнана бродившая около тень конституционных ограничений. При коронации Екатерины именно Димитрий восхвалял это «Петербургское действо», как «строение несказанных судеб Божиих». Екатерина характеризовала Вольтеру Димитрия Сеченова в тонах угодного ей иерарха: «не есть ни гонитель, ни суевер…., он совершенно отвергает предложение (т. е. тезис) двух властей». В это время никто другой, а именно митр. Димитрий приспособил к моменту текст чина православия, выкинув из него укоризны на посягающих на церковные имения. Сильвестр еп. Переяславльский просто был покорный молчальник, говоря о текущих делах без волнения: «поящут тя и ведут, аможе не хощеши». Гавриил (Петров) архиеп. Тверской, с 1775 г. Новгородский и С. Петербургский, как великоросс солидарный с Димитрием в общих мнениях церковной политики, с убеждением принял на себя ответственность за проведение в жизнь отдачи государству церковно-монастырских поместий. И оправдал это дело в глазах истории русской церкви тем, что мощно и систематически возродил русское монашество путем создания в нем системы старчества. Екатерина испытала от личного знакомства с ним сильное впечатление. Случайно, в день Александра Невского (30.VШ.1766 г.) во время крестного хода, шагая рядом с ним от Казанского собора до Александро-Невской Лавры и начав какой-то разговор, Государыня поразилась его краткими и вескими репликами. Екатерина даже заставила тогдашнего обер-прокурора Мелиссино доложить в Синоде свою похвалу Гавриилу, назвав его «мужем острым и резонабельным». И потом заграницу писала о нем, что он «не противник философии». Особую «резонабельность» в Гаврииле отмечала и своя архиерейская братия. Будущий митрополит Платон выражается о Гаврииле: «он все располагает числом, мерою и весом». Недаром Екатерина при докладах о разных церковных делах спрашивала докладчиков: «а Гавриил как думает?» В своих записках (1773) Екатерина сообщает, что она часто звала к себе Гавриила, чтобы совместно решать церковные дела.

Все указанные лица соответствовали, по замыслу Екатерины, ее смелому предприятию секуляризации. Она желала, чтобы каждый духовный член Комиссии стремился держаться «правил разума, не руководить себя предрассудками, уважать (!) веру, но никак не давать ей влияния на государственные дела, изгонять из совета все, что отзывается фанатизмом и извлекать по возможности пользу из всякого положения». Таково наивное обнажение рационалистического утилитаризма. Его, к сожалению, придерживаются и все новейшие отделители церкви от политики.