Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время

Но прежде чем начались такие ссоры, в Москве произошел ряд событий, не имевших прямого отношения к боярской смуте последующих лет, однако тревожных и смутных. Эти события были вызваны необычным состоянием царской семьи, в которой старший ее представитель, Федор, не был дееспособен, а младший, Димитрий, не был правоспособен. Одинаковая непригодность их к личной деятельности как бы равняла их в отношении прав на престол, и можно было опасаться, что найдутся люди, желающие передать власть от Федора Димитрию. По крайней мере, этого опасались приближенные Федора. Поэтому тотчас по смерти Грозного было признано необходимым удалить из Москвы Димитрия и его родню. Царевича с матерью, дядями и некоторыми другими более далекими родными отправили на его удел в Углич. Кое-кого из Нагих послали в низовые города на воеводства. Выслали и Б. Бельского из Москвы после какого-то уличного беспорядка, направленного против него. Но эта высылка людей, признанных неудобными в столице, не имела вида суровой опалы. С углицким удельным двором московский двор сохранял доброжелательные отношения. В Москву с именин царевича 19 октября, на память мученика Уара («ангел его молит в той день», «прямое ж ему имя бысть Уар», поясняли летописцы о царевиче Димитрии), присылали государю «пироги», а государь отдаривал царицу Марию Федоровну мехами, а ее посланца А. А. Нагого камками и деньгами. Также и Бельский, удаленный из Москвы «от молв мира» в Нижний Новгород, был там не ссыльным и заключенным, а воеводой и сохранил сан оружничего. Государь так заботился о нем, что он пребывал там «во обилии и многом покое»[45]. Каковы бы ни были, в частности, поводы к высылке Нагих и Бельского, смысл этой меры вне спора: ни Нагие, ни Бельский на самом деле не поднимали крамолы против Федора, но пребывание в Москве как их самих, так и питомца их, маленького Димитрия, показалось опасным для старшего царевича, хотя и нареченного царем, но неспособного к правлению. Руководители Федора испугались не открытого покушения, не действительно наступившей опасности, а только возможности интриги против старшего брата в пользу младшего. Поэтому быстрое удаление от двора того круга придворных, из которого могла выйти интрига, было не последствием уже происшедшей в правительстве смуты, а предварительной мерой для ее предупреждения. Что же касается до уличного движения против Бельского, то, по всем признакам, в нем не было элементов противогосударственных и противодинастических. Направленное против отдельного правительственного лица, оно представляло собой, кажется, одну из тех площадных случайностей, какие были знакомы Москве и в XVII веке. Оба эти эпизода – и выезд Нагих и Бельского из Москвы, и волнение толпы против Бельского – в развитии смуты играют случайную роль. Изложение боярских смут и борьбы за престол следует начинать не с них, а с тех столкновений, которые произошли позднее между приближенными царя Федора, в самом тесном правительственном круге, державшем власть именем слабого царя.