Очерки по истории церкви

О Вифинской Церкви мы имеем некоторые сведения в упомянутом уже источнике — докладе-письме к императору Траяну правителя Вифинии и вместе известного ученого Плиния Младшего (племянника естествоиспытателя). Доклад этот, писанный в 111–114 гг., говорит нам многое. Просвещенный правитель был в затруднении от малоазийского христианства, как лет через десять после него проконсул Асии— Серенний Граниан (или Сильваний Граниан), который в свою очередь обращался по этому же поводу к преемнику Траяна — императору Адриану.

В своей провинции Плиний нашел множество людей всякого возраста и общественного положения, которые приняли христианство. Он считал себя призванным задержать религиозные христианские верования. Императорским приказом были незадолго до того запрещены всякие частные общества (гетерии), как нарушающие принципы римского государственного строя, на страже которых добросовестно и строго стоял император Траян. Христиане, однако, по необходимости принуждены были вести себя так (тайно собирались, совершали таинства, выбирали и посвящали духовенство и прочее), что упорно нарушали требования императора. Плинию как юристу и государственному человеку была непонятна и противна эта «упорная закоснелость в суеверии», как он выражается о христианах. «Я не сомневался, — пишет он императору, — что каково бы ни было их исповедание, во всяком случае упорная и непреклонная закоснелость, их упорство и нераскаянность заслуживают казни».

Плинию, как истому римлянину, казалось, что всё, не исключая и веры, должно преклоняться перед требованиями государства. В этом он был единодушен со своим другом — императором Траяном, который, вручая ему государственный меч префекта претории, сказал: «Употребляй этот меч в мою защиту, если я буду царствовать хорошо, и — против меня, если я буду дурным государем». Таков был Траян, таковы были и близкие ему люди. Всё в жизни — для блага государства. Ни для кого и ни для чего не было исключения. В христианах, которые имели свои особые ценности, он увидел независимых и непокорных римским законам людей. Но при множестве «зараженных», когда впала в «суеверие», по выражению Плиния, чуть ли не вся провинция, задача ученого правителя была, конечно, не всех казнить, а, по возможности, «исправить». Плиний надеялся на успех: уже некоторые, испуганные казнями, поколебались. «…Почти опустевшие храмы богов опять начинают наполняться, — с удовлетворением отмечает он, — священные церемонии, давно прекращенные, опять совершаются и откармливаются жертвенные животные, для которых до сего времени весьма редко находился покупатель».

Плиний надеется казнью упорных и снисхождением к отрекающимся от Христа исправить свою провинцию. Но его затрудняет юридический вопрос: можно ли, не нарушая закона, миловать христиан, отрекшихся от своей веры? Если христианство само по себе преступление, как, например, убийство, воровство, которое не милуется, то как миловать кающихся? Во всем письме чувствуется, что христиане попали в руки опытного юриста и вместе государственного человека. Он стремится быть на страже закона и вместе ищет государственной пользы. В отношении к христианству он считает нужным оказывать снисхождение, так как «много народа может исправиться, если оказывать снисхождение кающимся в заблуждении». Но, затрудняясь брать на себя решение этого юридического и вместе государственного вопроса в общей форме, Плиний представляет свои затруднения и соображения императору.

Известно, что мудрый правитель ошибся. Хотя государство, и в частности Траян, приняло его точку зрения (Траян ответил письмом, которое в общем одобряло взгляд Плиния[100]) и в дальнейшем придерживалось общего правила: упорных и верных казнить, отрекающихся — миловать, — но упорные и верные мученики, в конце концов, победили. Пусть многие отпали, остальные не только сами спаслись, но, вопреки Плинию, обратили ко Христу и само государство. Интересно отметить, что, как мы увидим дальше, именно вифинские мученики немало этому посодействовали (мученики никомидийские при Диоклетиане).

Вернемся опять к разбираемому документу и приведем его почти целиком, ибо он уясняет жизнь и положение христианской Церкви в Малой Азии около начала II в.