Очерки по истории зоологии

Первые научные сведения о кишечнополостных можно найти у Аристотеля. Он описывает полипов и актиний, медуз, говорит о стрекательных органах, о рте при отсутствии анального отверстия, о том, как щупальцами схватывается добыча. «Акалефы», «книды» — стрекающие — так называет их мудрый грек. Аристотель первый указал и на «двойственную» природу полипов и актиний: неподвижностью они напоминают растения, чувствительностью — животных. В древней Греции родилось это представление о промежуточности кишечнополостных, приведшее потом к животно-растениям и зоофитам систематиков XVІІІ и даже начала XIX в. Название «акалефы» продержалось в зоологии долго, «книды» же превратились в «книдарий» (Cnidaria), — ныне подтип, охватывающий всех кишечнополостных, кроме ктенофор.

«Кораллы… конечно, это растения… в их коре текут млечные соки, они цветут и приносят плоды». Так говорили даже в XVII в., и это утверждал граф Луиджи Марсильи (L. Marsigli, 1658–1730). В молодости Марсильи вел бурную жизнь вояки и искателя приключений. Когда ему было уже под пятьдесят, он занялся наукой — географией и натуральной историей — и кое-что сделал, хотя и был дилетантом. Он написал немало книг, в том числе «Историю моря» (1711). Позже Марсильи ее дополнил, и книга была издана в Амстердаме (1725)^[103] с предисловием самого Г. Бургава (ср. стр. 83), мирового светила тех годов. Кораллы — это растения, настаивал Марсильи, ссылаясь на «собственные наблюдения». Книга была прекрасно издана, снабжена полусотней цветных изображений кораллов и достаточно объемиста. Ну, как же ей не поверить?

Ж. А. Пейссонель (J. A. Peyssonel), флотский хирург, заинтересовался кораллами и выяснил, что они совсем не растения, а животные, похожие на актиний. Он сообщил об этом Реомюру, знаменитому натуралисту и секретарю Парижской академии наук. Реомюр не согласился с судовым врачом, его ответ был вежлив, но ссылки на авторитеты всех времен и в заключение подпись «секретарь Академии наук» должны были, по мнению писавшего, раз навсегда убедить чудака-врача в той истине, что кораллы — растения. Пейссонель не согласился с Реомюром, во время путешествия в Гваделупу еще много раз проверил свои выводы, и снова Реомюр получил доклад о природе кораллов. Доклад прочитали в Академии, но фамилию врача Реомюр так пробормотал, что ее никто не разобрал: он не хотел «срамить» почтенного хирурга. Это произошло в 1723 и 1744 гг., а в 1752 г. в лондонских «Философских известиях» была опубликована работа Пейссонеля о природе кораллов.

Наблюдениям Пейссонеля не верили до тех пор, пока не появились сообщения о наблюдениях и опытах Трамблэ над пресноводной гидрой. Собственно еще Левенгук открыл гидру (1703), но он назвал ее по своему обыкновению просто «зверьком», хотя и снабдил очередное письмо Королевскому обществу плохоньким рисунком. В том же году и в трудах того же Королевского общества была напечатана небольшая анонимная статейка какого-то англичанина о гидре, тоже с рисунком и тоже без названия животного. Это было все, что знали о гидре, когда она попала на глаза Трамблэ.

Абраам Трамблэ (A. Trembley, 1710–1784), швейцарец, в молодости зарабатывал на жизнь тяжелым трудом воспитателя детей в богатых домах. В 1739 г. он попал на эту должность к голландскому графу Бентинку, и в этом же году увлекся естествознанием. Прочитав сочинения Реомюра, Трамблэ заинтересовался насекомыми, а в 1740 г. обнаружил гидру, которой и занялся. Регенерация у гидры, о которой Трамблэ сообщил Реомюру, вызвала такой интерес, что вскоре гидра сделалась самым модным животным. Многие начали повторять опыты Трамблэ, и ряд заметок и сообщений о гидре вообще, регенерации в частности появился в промежутке 1741–1743 гг. Бюффон, Гроновиус, Реомюр — все видели это удивительнейшее явление. В 1743 г, опубликовал краткое сообщение о гидре и Трамблэ, а в 1744 г. появились его знаменитые «Мемуары»^[104], в которых он подробнейшим образом описал все, что узнал о гидре.

«Многоголовые» гидры, полученные Рёзелем фон Розенгофом путем сращивания («Утехи, доставляемые насекомыми». 1755).