Очерки по истории зоологии

Василиск — небольшая змейка, всего не более 30 см длиной. Он желтый, с белым пятном и тремя утолщениями на голове, образующими нечто вроде царской диадемы (отсюда название — коронованный). Нет в природе существа злее и страшнее василиска. Одним взглядом он убивает людей и животных, от его дыхания сохнет трава и трескаются скалы. Но в природе для всякого действия есть и противодействие: взглянув в зеркало, василиск умирает, — его убивает собственный взгляд. Средневековье прибавило к этим сказкам свои: василиск выводится из яйца, отложенного старым петухом в навоз и высиженного жабой. Соответственно изменилась и внешность василиска, — его стали изображать как чудовище с головой петуха, туловищем жабы и хвостом змеи.

Причина всех этих ошибок и сказок ясна. Плиний не был исследователем, он диллетант, слишком доверявший чужим словам. Добросовестно переписав все найденное им в тогдашней литературе, он не разбирался в том, правда или нет записанное. Мало того, — он сильно гонялся за «чудесами», очевидно, из соображений «занимательности». Получился богатейший «фонд» для «Физиологусов» и «Бестиариев» более поздних времен.

И все же заслуги Плиния огромны. Его главнейшая заслуга — именно то, над чем иронизируют некоторые современные историографы, называющие Плиния «чиновником-регистратором». Он собрал все, что знали в его времена, благодаря его «энциклопедии» мы узнали многое, чего иначе и не подозревали бы. Живо написанные книги заинтересовывали, приведенные в них «чудеса» увлекали одних, вызывали недоверие и — это главное — желание проверить у других. Правда, широко популярными книги Плиния назвать нельзя: в античном Риме читать рукописные книги могли только богатые люди, в средние века латынь — язык научных книг — знали немногие, народные же массы и на родном языке не читали — были неграмотны.

На протяжении почти полуторы тысячи лет книги Плиния были своего рода «Космосом» А. Гумбольдта и «Брэмом» сразу. На них выросли сотни натуралистов, и эти «ученики», жившие тысячу и более лет спустя, в конце концов исправили ошибки «учителя».

Комментаторы

В 410 г. вестготы Алариха завладели Римом и разграбили его. Это событие обычно считают рубежом между античным временем и средневековьем, но падение науки началось раньше, и принесли его с собой не полчища «варваров».

Врагом науки оказалась… христианская церковь. Первые же богословы, епископы и прочие «вожди» христианства, вопреки учению о любви и всепрощении, которое они проповедовали, с чисто звериной ненавистью набросились на науку. Монах Василий Великий (329–378) пытался только как-нибудь «согласовать» библейское учение с Аристотелем и Плинием: наука греков пустила слишком глубокие корни в его душе. Но Августин, прозванный Блаженным (354–430), действовал уже иначе. Правда, он был мягок на словах, но постланная им постель оказалась очень жесткой. Говоря о веротерпимости, о том, что бороться с язычниками нужно «разбивая идолов в сердцах», он сквозь пальцы смотрел на погромы, которые устраивались под предводительством епископов. Он призывал бороться с еретиками-христианами словом, но тут же дал инструкцию для более действенной борьбы: «Неужели из опасения кратковременного пламени, в котором погибают немногие, предоставить всех вечному огню геенны?». Это означает — «жги еретиков». Позже инквизиция сделала «жги» своим лозунгом.

Августин был не простой епископ. Широко образованный человек, изучивший Аристотеля, Демокрита, Платона и других философов, он написал ряд не только богословских, но и философских трактатов. От Аристотеля он взял деление тел природы на три группы (безжизненные, с растительной душой, с чувствующей душой), но условную целесообразность организмов возвел в извечное совершенство, прославляя при этом творца. Признать вечность материи Августин не мог, — ведь тогда излишен творец, — и вот, бог сотворил землю и небо из «ничего». Истинное знание дается только верой, стремление постигнуть истину путем исследования — неприличное высокомерие, сатанинская гордость.

Если образованнейший из епископов и вождей христианства ополчился против науки и ученых, если он намекал на «огонь», то чего же было ждать от малограмотных фанатиков. И вот патриарх Феофил (он-то был грамотен достаточно) науськивает толпу, и она разрушает в Александрии храм Сераписа (конец IV в.), в котором помещалась вторая часть Александрийской библиотеки, сокровищницы античной мысли. Только часть книг удалось спасти. В 415 г. александрийский епископ Кирилл подослал толпу монахов, и они схватили девушку-ученую, математика и философа Гипатию, затащили ее в церковь, где и забили палками, а потом изрубили и сожгли.

Смерть Гипатии, сожжение Александрийской библиотеки — вот рубеж между языческой наукой античного мира и христианской «наукой» средневековья.