Очерки по психологии бессознательного (сборник)

Обе эти расплывающиеся на темном фоне психического фигуры – поистине полугротескные «хранители порога» на помпезном языке теософии – могут принимать почти неисчислимое количество форм, которые способны наполнить целые тома. Их сложные трансформации, связи и переплетения столь же богаты и поразительны, как и сам мир, и столь же многомерны, как и необозримое многообразие их сознательного коррелята – персоны. Они населяют сумеречную сферу, но мы все еще можем непосредственно видеть, что автономный комплекс анимы, как и анимуса, в сущности, представляет собой психологическую функцию, которая лишь благодаря своей автономности и неразвитости узурпировала или, вернее, сохраняла «личность». Но уже видна возможность разрушить эти персонификации, так как, делая их осознанными, мы превращаем их в мосты к бессознательному. В силу того, что мы не используем их преднамеренно в качестве функций, они все еще суть персонифицированные комплексы. И до тех пор, пока они пребывают в этом состоянии, их следует также признать относительно самостоятельными личностями. Они не могут быть интегрированы в сознание, покуда их содержания неизвестны. Целью диалектического процесса является вынесение их содержаний на свет, и, лишь когда выполнена эта задача и сознательный разум достаточно осведомлен относительно разыгрывающихся в аниме процессов бессознательного, анима будет переживаться просто как функция.

Я, конечно, не жду, что теперь каждый читатель уже понял, что имеется в виду под анимусом и анимой. Но я надеюсь, что у него по крайней мере сложилось впечатление, что речь здесь идет ни в коем случае не о чем-то «метафизическом», но прежде всего об эмпирических фактах, которые с таким же успехом могут быть изложены и рациональным, абстрактным языком. Я, однако, намеренно избегал чрезмерного абстрагирования, потому что в этих вещах, которые до сих пор были недоступны нашему опыту, совершенно бесполезно предъявлять читателю интеллектуальную формулировку. Гораздо более важно дать ему представление о фактических возможностях опыта. Вряд ли кто-либо в состоянии по-настоящему понять эти вещи, если сам их не пережил. Поэтому для меня дело заключается скорее в том, чтобы наметить пути и возможности таких переживаний, нежели в том, чтобы находить интеллектуальные формулы, которые из-за недостатка опыта неизбежно останутся пустыми словесными цепочками. К сожалению, многие люди заучивают слова наизусть, а в уме добавляют к этому переживания, чтобы потом, забыв о себе в соответствии со своим темпераментом, предаться восхвалению или критике. Здесь речь идет о новой постановке вопроса, о новой – и все же очень древней – сфере психологического опыта, которая может приобрести теоретическую значимость лишь тогда, когда соответствующие психологические факты станут известны достаточному числу людей. Первое, что обнаруживается всегда, – только факты, а не теории. Построение теории есть результат, к которому пришли многие.

III. Техника различения между Эго и фигурами бессознательного

По всему, я должен был бы дать читателю подробно изложенные примеры специфической деятельности анимуса и анимы. К сожалению, этот материал столь объемен и, кроме того, требует столь полного разъяснения символов, что я не могу включить подобное изложение в структуру данной работы. Некоторые из этих материалов со всеми их символическими взаимосвязями я опубликовал в виде отдельного произведения[148], к которому я должен отослать читателя. Правда, я не упоминал там об анимусе, потому что эта функция тогда была мне неизвестна. Тем не менее если я посоветую пациентке увязать вместе свои бессознательные содержания, то она будет всегда воспроизводить один и тот же вид фантазии. Почти всегда в них присутствует мужская фигура героя, которая и есть анимус. И отслеживание этих фантазийных переживаний демонстрирует постепенное преобразование и растворение автономного комплекса.