Очерки по теории сексуальности

Примечательно, что авторы, ставящие себе задачей объяснить свойства и реакции взрослого человека, уделяют гораздо больше внимания доисторическому времени и жизни наших древних предков, то есть приписывают изрядное влияние факторам наследственности, однако упускают из вида, как правило, другое «доисторическое» время – срок детства. Хотя, если задуматься, очевидно, что воздействие этого периода жизни легче понять и оно в целом важнее, чем фактор наследственности[58]. Верно, что в литературе по данной теме встречаются редкие замечания о преждевременных проявлениях сексуальности у маленьких детей – об эрекции, мастурбации и даже о своего рода имитациях коитуса. Но такие случаи неизменно приводятся в пример как исключительные, как курьезы или же как отталкивающие образчики ранней испорченности. Насколько мне известно, ни один автор не признает прямо закономерностей сексуального влечения в детстве, а в многочисленных сочинениях о развитии ребенка глава «Сексуальное развитие» чаще всего отсутствует[59].

Инфантильная амнезия

Причину этого удивительного пренебрежения следует усматривать, полагаю, частично в соображениях приличия, которых авторы придерживаются в силу собственного воспитания, частично же в психическом феномене, который пока не поддается внятному объяснению. Имеется в виду своеобразная амнезия, которая у большинства людей, но не у всех, распространяется на раннее детство – до шестого-восьмого года жизни. До сих пор нам не приходило в голову поражаться такой амнезии, при том, что налицо веские причины для изумления. Нам рассказывают, что в эти годы, о которых позднее ничего толком не вспомнить, кроме нескольких сумбурных и отрывочных воспоминаний, мы будто бы живо реагировали на впечатления, умели по-человечески – по-взрослому – выражать горе и радость, проявляли любовь, ревность и прочие страстные чувства, которые нас тогда сильно волновали; даже что мы произносили слова и фразы, которые воспринимались взрослыми как доказательства нашей проницательности и пробуждающейся способности суждения. Но обо всем этом, став взрослыми, сами мы ничего не помним. Почему же наша память настолько отстает от других душевных функций? Ведь у нас есть основания полагать, что ни в какой другой период жизни, нежели в годы детства, она не была более восприимчивой и способной к воспроизводству впечатлений[60].

С другой стороны, мы должны признать – и можем убедить себя посредством психологического наблюдения за окружающими, – что те же самые впечатления, которые мы позабыли, оставляют глубочайшие следы в нашей душевной жизни и оказывают определяющее воздействие на наше дальнейшее развитие. Следовательно, нельзя всерьез рассуждать о подлинном уничтожении детских впечатлений; нет, речь идет об амнезии, сходной с той, какая отмечается у невротиков в отношении более поздних переживаний: сущность ее заключается в недопущении впечатлений в сознание, то есть в вытеснении. Но какие силы осуществляют это вытеснение детских впечатлений? Тот, кто разрешит эту загадку, объяснит, пожалуй, и истерическую амнезию.

Между тем необходимо еще отметить, что существование инфантильной амнезии обеспечивает новую точку соприкосновения между душевным состоянием ребенка и психоневротика. Выше уже описывалась иная точка соприкосновения, когда излагалась формулировка, гласящая, что сексуальность психоневротиков сохраняет детский характер или возвращается к нему. Не следует ли, в конце концов, и саму инфантильную амнезию сопоставить с сексуальными побуждениями детства?

Вдобавок связь инфантильной амнезии с истерической представляет собой нечто большее, чем простую игру разума. Истерическая амнезия, которая возникает благодаря вытеснению, объясняется только тем обстоятельством, что индивидуум уже обладает богатством воспоминаний, неподвластных сознательному распоряжению и притягивающих к себе, по ассоциативной связи, тот материал, каковой удаляют из сознания силы вытеснения[61]. Можно утверждать, что без инфантильной амнезии не было бы истерической амнезии.

Итак, инфантильная амнезия, превращающая у каждого человека его детство, так сказать, в нечто наподобие доисторической эпохи и скрывающая от него начало его собственной половой жизни, несет ответственность за то, что детскому возрасту не придают значения с точки зрения развития сексуальной жизни. Единичный наблюдатель не в состоянии заполнить пробелы в нашем знании, возникающие таким образом. Еще в 1896 году я подчеркивал[62] значение детских лет для возникновения некоторых важных явлений половой жизни – и с тех самых пор не переставал указывать на значимость инфантильного фактора в сексуальности.

Период сексуальной латентности в детстве и его прерывания