Очерки, рассказы, статьи, дневники, письма

Однако на жизненные трудности старались не обращать внимания. Летом Виталий Валентинович организовывал экспедиции в Горный Алтай для пополнения зоологических и ботанических коллекций Бийского музея и, главное, для сбора орнитологического материала в ещё никем не исследованной части Алтая. Первая экспедиция — с середины июля по конец сентября — была в долину реки Чарыш, на Коргонские белки и дальше 20 вёрст по реке Кумиру. На следующий год лето было использовано для изучения северо-восточной части Алтая. Экспедиция сделала около 700 вёрст: по Катуни через Березовку и Айю, дальше — в Уллалу (ныне — Горно-Алтайск), через Паспаул, Артыбаш и Яйлю на Телецком озере. Здесь пришлось остановиться, так как испортились все ружья, — это сделало невозможным сбор коллекций и затруднило питание. Анатолий Валентинович, который тоже был участником экспедиции, со своим неизменным фотоаппаратом проехал дальше: на лодке через Телецкое озеро до устья Чулышмана и по нему до Балыкчи.

Обратно в Бийск участники экспедиции вернулись на плоту по Бие.

Обрабатывать собранные на Алтае материалы по птицам Виталий Валентинович предполагал в Петрограде. И вообще мысль о возвращении в родной город, о продолжении образования не оставляла его. Он писал своему другу Г. X. Иогансену, к тому времени уже уехавшему из Бийска, что чувствует необходимость хотя бы в одной узкой области углубить свои познания, ещё весьма поверхностные. Этой областью он намерен избрать узко — орнитологию, широко — биологию. В зависимости от этого определится вся его жизнь. Весну и лето он стремится использовать для сбора материала на Алтае, а осенью думает перебраться в Петроград.

Сразу же по возвращении с Телецкого озера, в августе 1922 года, Виталий Валентинович начал готовиться к отъезду в Петроград. Единственной возможностью достать деньги на билеты было починить и продать — как это ни больно — своё ружье. Отъезд для Виталия Валентиновича осложнялся и тем, что он был уже не один; у него была новая семья — жена и шестимесячная дочь.

Ещё два года назад Виталий Валентинович познакомился в своей школе с молодой преподавательницей французского языка Верой Николаевной, дочерью врача Николая Семёновича Клюжева, приехавшего в Бийск из Самары несколько лет назад. Во время эпидемии Н. С. Клюжев взял на себя обследование бараков, заразился сыпным тифом и умер. Вера Николаевна жила с матерью и с нею вместе после свадьбы переехала в дом на горе, где жили братья Бианки.

Несходство характеров мужа и жены сделало, как это часто бывает, их брак устойчивым и счастливым. Порывистость, романтичность Виталия Валентиновича уравновешивались большой выдержкой, сильно развитым чувством долга у Веры Николаевны. Тридцать восемь лет их совместной жизни она ограждала мужа от житейских забот и стремилась предоставить ему наилучшие условия для работы, создала дом, где интересы Виталия Валентиновича всегда были на первом месте.

Братья Бианки в Саблине (1923 г.).

В свою очередь и Виталий Валентинович до последних лет жизни не стеснялся говорить о своей безграничной любви к жене. «Простая справедливость требует, — читаем мы в дневнике Виталия Валентиновича, — чтобы все посмертные издания моих книжек были посвящены Верике».

В сентябре 1922 года братья Бианки вернулись в Петроград. Надо было устраивать жизнь заново. Всё оказалось гораздо сложнее, чем представлялось из Бийска. Жить Виталию Валентиновичу с семьёй пришлось за городом, в Саблине, на Экскурсионной базе университета, которой заведовал тогда его брат Лев Валентинович. Найти постоянный заработок не удалось, были только случайные получки то тут, то там по мелочам за статейку или рассказец в журнале. Братья помогали материально, сколько могли, но это не меняло положения. При таких условиях вернуться к занятиям в университете Виталий Валентинович не мог и мечтать. «Приходится ставить крест на своей научной карьере», — жалуется он в письме к Иогансену.

Позже всё оказалось не так плохо, как казалось в то время. Обстоятельства помешали Виталию Бианки стать учёным. Возможно, преодолеть их не удалось ещё и потому, что всё больше тянуло к другому. Весной следующего года в письме к тому же другу-зоологу уже нет сожалений: «…Я, брат, далёк от науки. Искусство гораздо ближе мне. В скором времени выйдет моя первая книжка. Книжка для детей про птиц, про всякую лесную нечисть. Что поделаешь, брат: осознал, что всю долгую жизнь свою делал не то, к чему всегда чувствовал призвание… Люблю я птиц, люблю лес, но разве все мои „экспедиции“ и „музеи“ это наука, а не чистая поэзия?..»

Интерес к биологии остался на всю жизнь. И сосуществовали у Виталия Валентиновича одновременно два разных подхода к окружающему миру: стремление к точной, даже сухой регистрации факта и анализу, привитое всей атмосферой родительского дома, и поэтическое видение, образное восприятие, присущее ему самому с рождения и развитое любовью к литературе.