Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 1

Советская (т. е. муниципальная) власть за продвижением нефти и газа на север не всегда поспевала — и объединяющим началом были назначенные ЦК парторги. Органы городской власти, даже милиция и КПЗ (камеры предварительного заключения) содержались нефтяниками, ибо новые города и поселки не сразу попадали в госбюджет,

— пишет в мемуарах советский экономист Станислав Меньшиков, посещавший в 1973 году нефте- и газодобывающие промыслы Сургута, Нижневартовска и Уренгоя[585].

Двумя годами ранее он наблюдал аналогичную ситуацию в уже обустроенном Братске, где все — от производства до розничной торговли и госучреждений — находилось на балансе Братскгэсстроя, который обеспечивал «лучшее в Восточной Сибири снабжение»[586].

У «систем» была своя корпоративная мораль, правила поведения, символы успеха и культурные приоритеты, собственные «герои» и «антигерои», свой профессиональный жаргон — все это крайне редко становилось достоянием людей, не занятых в их корпорации.

Попасть во многие из этих профессиональных групп, особенно в те, которые предполагали занятие позиций, престижных с точки зрения доходов и социального статуса, было очень непросто. Помимо необходимости получения базового образования, в значительной части профессиональных корпораций отсутствовал «открытый конкурс» на место или что-либо на него похожее. Зато факт рождения в семье, где хотя бы один из родственников принадлежал к соответствующей корпорации, несомненно, способствовал дальнейшей карьере[587].

Однако и разнообразные узкоспециализированные министерства также пытались создать подобие «систем», работая в рамках установленных целей и задач и стараясь поддерживать стабильные трудовые коллективы, обзаводясь лоббистами и накапливая ресурсы.

В силу размаха страны нередко оказывалось, что во многих районах те или иные «системы» представляли собой либо самого крупного работодателя, либо обладателя ценных и важных ресурсов, например кадров строителей, стройматериалов и соответствующего оборудования. Если региональное руководство ставило перед собой задачи вне заранее утвержденных планов (например, проложить дорогу, линию электропередач, построить детский сад, занять женщин, которые сидели без работы и т. п.), ему приходилось уговаривать местное отделение «системы», а возможно, и высшие звенья «системы» поучаствовать в выполнении необходимых работ, добровольно или принудительно.

Инструктор, затем заведующий сектором тяжелой промышленности Отдела строительства ЦК КПСС Петр Ишутин, пришедший на эту работу с должности заведующего отделом строительства Оренбургского обкома КПСС, в интервью рассказывал, как два-три раза в год возил из области в отдел ЦК руководителей и главных инженеров крупнейших строек, находящихся на контроле Москвы. Отдел строительства ЦК контролировал их ход, а потому сотрудники отдела в свою очередь регулярно приезжали в область для контроля. С другой стороны, отдел согласовывал назначение заведующих отделами строительства обкомов, а значит, фактически руководил ими в вопросах, касающихся прерогатив аппарата ЦК КПСС. А уже в «номенклатуре» обкома находились все руководящие должности в конкретных строительных предприятиях[588].

Цитировавшийся выше Владимир Чирсков, как министр, ответственный именно за подобные стройки, был, конечно, недоволен:

Эту двойственность положения остро ощущали и мы, министры. Не хватало свободы действий, самостоятельности в решении даже мелких вопросов. В каждом действии — кадровом, хозяйственном — существовала постоянная зависимость, необходимость многочисленных согласований и утверждений. Меня лично такая «свобода действий» угнетала[589].

Вместе с тем для системы партийного руководства ограничение свободы действия конкретных государственных институций означало возможность их мобилизации в случае необходимости внеэкономическими методами. В том числе использовался аргумент, что назначение и дальнейшая работа руководителя любого предприятия зависят от отношения к нему контролирующего его отдела местного партийного органа.

Петр Ишутин свидетельствует: