Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2

Альтернативный способ доставки топлива традиционно предлагал железнодорожный транспорт, перевозивший около 80 % объема грузов в стране. Однако он во второй половине 1970-х находился в жестком кризисе[420]. О ежегодно не вывозимых МПС миллионах тонн произведенной продукции на протяжении всех 1970-х годов с горечью пишет в своих мемуарах зампред Госплана по транспорту Виктор Бирюков, которому приходилось еженедельно на заседаниях Президиума Совмина слушать разбор ситуации с невывозом очередных крупных партий грузов. Это, как правило, были базовые индустриальные материалы — уголь, руда, черные металлы, лес. Кроме того, ему приходилось принимать участие в работе постоянной оперативной группы по железнодорожным перевозкам во главе с первым зампредом Совмина СССР Кириллом Мазуровым[421]. Бирюков четко датирует начало резкого и затяжного кризиса перевозок серединой 1976 года[422], хотя в реальности он начался раньше — еще весной[423]. Дело дошло до того, что на МПС на октябрьском пленуме 1976 года жаловались руководители крупнейших региональных партийных организаций (Украинской и Краснодарской) и глава Госплана СССР Байбаков[424]. Но это не помогло ни через полгода, ни через год. На «транспортников» и «транспорт» на заседании Совмина СССР от 18 октября 1977 года жаловались трое из двенадцати выступавших[425]. Таким образом, ожидать от МПС, что оно нарастит объемы поставок, было нереально, — под вопросом было, справится ли оно с имеющимися. МПС представляло из себя глубоко архаичное по духу министерство, очевидным образом не просто не готовое наращивать производительность, но теряющее достигнутый уровень.

С 1976 года все это складывалось в нарастающее отставание от запланированных темпов развития по всем группам топливно-энергетического комплекса, кроме добычи газа[426]. Если (как говорилось в первой части, в разделе «Переход к нефтяной экономике») добыча нефти в среднем росла менее чем в два раза (по сравнению с 1970 годом), а производство механизмов с двигателями внутреннего сгорания (ничуть не меняющихся по сравнению с 1970-м по уровню потребления топлива) — более чем в два раза (а то и в шесть, как легковых автомобилей), плюс увеличивался экспорт нефтепродуктов на Запад (в два раза), то отставание от запланированного означало не просто «топтание на месте» или небольшие потери. Это означало, что другие развивающиеся отрасли промышленности и хозяйства (а только автомобилей в стране прибавлялось на 1 млн штук в год) не получат необходимого количества топлива, что города и промышленные поселки столкнутся с проблемами с освещением и отоплением.

Всего в СССР к концу 1970-х годов ежегодно вводилось 11 млн киловатт энергетических мощностей, из них 2 млн киловатт составляли мощности атомной промышленности, остальные 9 — тепловой и гидроэнергетики[427]. Ежегодный прирост потребностей котельных для жилых и производственных нужд во второй половине 1970-х составлял 3,6 %, моторного топлива — 3,5 %[428].

Минэнерго как минимум с 1976 года било во все колокола на совещаниях в Совмине, Кремле и ЦК о том, что топлива не хватает. Однако пока его поставки на электростанции все же происходили регулярно (пусть и с задержками), эта угроза, по всей видимости, для остальных ведомств была больше «страшилками», нежели реальностью (об этом подробнее см. в следующей главе), а потому неэффективное расходование топлива оставалось повсеместным явлением.

Например, как сообщал в начале 1978 года «Крокодил», только на Приволжской железной дороге не менее 70 старых паровозов с 2 %-ным коэффициентом полезного действия использовались в качестве стационарных котельных на станциях и в депо, пожирая мазута на миллионы рублей в год[429].

15 февраля 1978 года прозвенел и первый звонок на высшем уровне — Косыгин на Президиуме Совмина заявил, что ситуация с продовольствием в стране тяжелая, придется пойти на дополнительные закупки за валюту. И единственный вариант это сделать — за счет экономии топлива и продажи его части за рубеж. Следующим пунктом на том же заседании у Косыгина были поставки нефтепродуктов селу для весенней посевной кампании. Затем он предложил профильным министерствам выдвинуть свои предложения по добыче нефти и газа на континентальном шельфе[430].