Очерки сравнительного религиоведения

Переведенный Дармштедтером[1556] с пехлеви текст гласит: «В месяц Фравартин, в день Ксурдхат Господь Ормазд произведет воскрешение, и второе тело, и весь мир будут избавлены от бессилия перед демонами, ядом… И настанет изобилие всего, не будет больше потребности в пище; мир пребудет чистым, и человек освободится от противоборства [со злым духом] и станет навсегда бессмертным». Казвини говорит, что в день Навруза Бог воскресит мертвых, «вернет им их души, прикажет небу пролить над ними дождь, и поэтому у людей будет обычай лить воду в этот день»[1557]. Тесная связь понятий «сотворения водой» (водная космогония; периодические потопы, возрождающие «историческую» жизнь; дождь), рождения и воскресения подтверждается следующей фразой из Талмуда: «У Бога три ключа: от дождя, от рождения и от воскресения мертвых»[1558].

Навруз, персидский Новый год, — одновременно и праздник Ахура–Мазды (отмечаемый в «день Ормазд» первого месяца), и день, когда были сотворены человек и мир[1559]. «Обновление Творения» произошло в день Навруза[1560]. В предании, рассказанном Димашки[1561], царь провозглашает: «Сегодня новый день нового месяца нового года; все, что время состарило, должно быть обновлено!» Именно в этот день определяются на целый год и людские судьбы[1562]. В ночь Навруза можно видеть бесчисленные огни и костры[1563], тогда же совершаются омовения и очищения водой, чтобы заручиться хорошими дождями в наступающем году[1564].

В период «Великого Навруза» люди высевали в чашах семь сортов зерна и «по их росту судили о будущем урожае»[1565]. Этот обычай напоминает «жеребьевку» Нового года у вавилонян, и даже в наше время нечто подобное есть в новогодних церемониях мандеев[1566] и езидов[1567]. Опять‑таки потому, что Новый год — это воспроизведение Творения, двенадцать дней между Рождеством и эпифанией и сейчас рассматриваются как пророческие для двенадцати месяцев будущего года; по всей Европе крестьяне по «метеорологическим знакам» этих двенадцати дней прикидывают на каждый месяц, какими будут осадки и температура воздуха[1568]. Таким же образом гадали о дождях во время праздника Кущей[1569]. Индийцы ведических времен считали двенадцать дней середины зимы образом и подобием всего года[1570], такое же «сжатие» года в двенадцать дней наблюдается и в китайской традиции[1571].

154. ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ ПЕРВОТВОРЕНИЯ ПО ОСОБЫМ СЛУЧАЯМ

У всего, что мы рассматривали, есть нечто общее: во всех этих случаях присутствует понятие периодической регенерации времени посредством символического воспроизведения первотворения. Однако повторение первотворения не привязано к одним только новогодним обрядам. Иными словами, «прежнее», «профанное», «историческое» время может быть упразднено, а «новое», «мифическое» установлено повторением первотворения также и в моменты, далеко отстоящие по ходу года от упомянутых общинных обрядов. Так, для исландцев войти во владение чем‑либо — все равно что превратить Хаос в Космос[1572], а в ведической Индии овладение какой‑либо местностью подтверждалось воздвижением огненного алтаря, что рассматривалось как воспроизведение акта Творения. Огненный алтарь символизировал Вселенную, и установка его была равноценна сотворению Мира; когда бы ни воздвигался такой алтарь, его создатель всегда совершал архетипический акт первотворения и «строительства» времени[1573].

Фиджийцы называли свою церемонию введения в должность нового вождя «сотворением мира»[1574]. Та же идея видна, пусть и не так отчетливо, и в обрядности более развитых цивилизаций: любое возведение монарха на престол эквивалентно новому сотворению или новому рождению мира. Своим самым первым декретом по восхождении на трон китайский император вводил новый календарь и, прежде чем установить новый порядок времени, упразднял старый[1575]. Ашшурбанипал считал себя обновителем Космоса, потому что, по его словам, «с тех пор, как боги в своем благоволении поставили меня на престол моих отцов, Рамман посылал дожди… урожай не оскудевал, зерно было в изобилии… скот приумножался чрезвычайно»[1576].