Очерки теории искусства

Однако то, что космополитизм был разоблачен еще в 1949 году, совсем не означает, что борьба с ним уже не актуальна. Пока существует капиталистическое окружение, пока существует реакционная империалистическая буржуазия, опасность влияния враждебной идеологии, в частности в области искусства, не уничтожается, и самая строгая бдительность по отношению к проявлениям всякого рода антинародных, формалистических и иных тенденций не может быть ни на минуту ослаблена.

Вот почему борьба за культивирование средствами искусства животворного советского патриотизма — главнейшая задача советских художников. Какими бы фразами ни прикрывали свои истинные идеи космополиты всех мастей и оттенков, за ними отчетливо видно стремление подорвать веру в успехи социализма, лишить советского художника того благородного исторического оптимизма, который обеспечен реальными успехами Советской страны, ясным осознанием путей дальнейшего развития.

Исторический оптимизм советского искусства — его неотъемлемое качество, воспитанное в суровой борьбе за социалистическую Родину, против всех ее врагов. Наш художник имеет все права на лучезарный оптимизм, и ему чужды пессимистические идеи безысходности, бесперспективности, жертвенности. Оптимизм советского искусства покоится на прочной основе и составляет его живую душу. Это объясняется тем, что наш художник уверен в будущем своей страны и знает силу нашего общества, силу идей коммунизма, потому что он твердо знает правильность пути нашего общества, ибо этот путь указывает Коммунистическая партия, вооруженная бессмертными идеями Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина. Таким образом, оптимизм нашего искусства — закономерная тенденция его исторического развития.

Враждебная советскому искусству космополитическая критика не раз ставила ему в упрек его принципиальный оптимизм, то постоянное и настойчивое «да», которое оно говорит нашей советской жизни. Борясь якобы за глубину нашего искусства, эта критика никак «не признавала» общего радостного, победоносного тона советской живописи.

Было бы при этом крайне ошибочно отождествить требования космополитов к нашему искусству с тем, что мы говорим о необходимости критики и сатиры во всех отраслях художественного творчества. Кроме того, разумеется, говоря об оптимизме социалистического реализма, мы отнюдь не имеем в виду утверждать, что каждое и любое произведение советского искусства должно быть во что бы то ни стало оптимистичным. Не надо путать плоское бодрячество с оптимизмом, как идейной основой нашего искусства.

Конечно, был бы глубоко ошибочен вывод, что советское искусство не должно изображать горя и страдания людей. Но и тогда, когда оно их изображает, оно не теряет своего оптимизма, опирающегося на несокрушимое патриотическое чувство. Вопрос заключается не в том, изображается или нет страдание советских людей, а в том, какие из этого делаются выводы, то есть правдиво ли изображаются те или иные события. Толкачев в графической серии «Христос на Майданеке», несомненно, искренне изобразил нечеловеческие муки людей, попавших в лапы фашистских извергов. Эти муки наполнили его сердце отчаянием, и его листы — вопли ужаса, истерические рыдания. Слепая покорность неумолимой судьбе — вот тема серии Толкачева, тема, чуждая советскому искусству. Пахомов сделал замечательную серию, посвященную осажденному Ленинграду. И здесь много мук — обессилевшие, изголодавшиеся люди, нечеловеческие усилия, но и нечеловеческий героизм. Здесь нет безнадежности, но высокое восхищение изумительным мужеством, душевной силой советского человека, способного победить любые преграды. Чувство советского патриотизма не изменило Пахомову, но его не сумел выразить в названной серии Толкачев.

З. Толкачев. Се человек (из серии "Христос в Майданеке").

А. Пахомов. Огороды (из серии "Ленинград в дни блокады")

Или другой пример: в «Молодой гвардии» А. Фадеева рассказано о трагической гибели героев Краснодона; но пафос этого повествования — слава бессмертию подвига во имя Родины. Фадеев ничего не скрывает и ничем не может облегчить тяжкой судьбы своих любимых героев, но он прежде всего показывает в них главное — непреклонное мужество людей, беззаветно преданных Родине. И вот — гибель батальона в Сталинградской битве в романе В. Гроссмана «За правое дело». О великом патриотическом подвиге рассказывал писатель, но не это стало поэтическим лейтмотивом повествования, а тема жертвенности, безнадежной покорности судьбе. Эти страницы романа звучат не как слава подвигу героев, а как мрачная мистерия смерти.

Вывод отсюда один: для искусства социалистического реализма характерно не отрицание права на изображение страдания и горя, но общая принципиальная позиция исторического оптимизма как выражения патриотического чувства уверенности в непобедимости социализма.

Эта общая позиция отнюдь не исключает задач самого всестороннего и последовательного разоблачения недостатков в нашей жизни, показа конфликтов.