Очерки турецкой мифологии: По материалам волшебной сказки

Как известно, образ дракона, который является развитием образа змея, распространен по всему миру. Основной мифологический контекст обоих образов — связь с идеей плодородия и водной стихией. В.В.Иванов полагает, что образ дракона характеризует более позднюю стадию развития мифологических систем и представлен в мифологиях ранних городов Шумера, Египта, Угарита, Индии, Греции, Китая, Японии, Мексики — там, где существовало в той или иной степени искусственное орошение земли. Дракон, будучи образом водной стихии, часто представлялся огнедышащим, реализуя идею соединения противоположных символов: воды и огня. Считается, что объединение в одном образе признаков животных, принадлежащих к разным мирам в мифологической модели пространства по вертикали, отличающихся от земного мира (крылья птицы относят образ к верхнему, небесному миру, голова и туловище пресмыкающегося — к нижнему, подземному), устраняет возможность отождествления мифологического символа с реальным животным. Миф, в котором дракона убивает герой, чтобы освободить воду, похищенных людей, чаще всего девушку, или сокровища (дракон считается также покровителем сокровищ), является общим для всех мифологий. Повсеместно распространенный мотив похищения драконом девушки или требования ее в виде дани восходит к обряду, во время которого красивых девушек приносили в жертву духу вод. Как известно, мотив сражения героя-змееборца с драконом получил широкое распространение в фольклоре и литературе[34].

Приведенные сведения об образе дракона в мировых мифологиях делают еще более неестественной замену образа дракона в этом распространенном мотиве на дэва, что мы видим в турецкой волшебной сказке, где дэв представлен просто как олицетворение зла (т. е. вне общемирового мифологического контекста связи сверхъестественного существа с водной стихией).

В турецких волшебных сказках дракон (тур. эждерха) участвует в некоторых событиях, и герою приходится с ним бороться (мифологема героя-змееборца сохранена), но дракон никак не связан с водой, а является только олицетворением злого начала. Например, в сказке говорится: «Ехал шахзаде, ехал и заехал очень далеко. Заметил он лужайку, слез с коня, вбил кол, привязал к нему коня и лег спать. Пока он спал, почудилось ему, будто что-то шуршит и гремит. Проснулся шахзаде и увидел, что к нему подлетает дракон, огромный такой дракон. Юноша тут же вскочил, бросил в дракона железную палицу и убил его». Результатом этого поступка стало освобождение девушки из дворца дракона, где она жила, будучи во власти падишаха змей Шахмерана, но не сказано, что девушке грозила смерть. Юноша-герой освобождает девушку от власти дракона, чтобы отдать ее одному из своих братьев («Орлица подземной страны»). В другой сказке шахзаде вызволяет девушку — она оказалась дочерью падишаха пери — из брюха дракона и за это получает волшебный орех со всевозможными яствами, которые возникают как только пожелаешь. Связи дракона с водной стихией здесь также нет, дракон появляется в горах (как дэв), а не возле источника или реки: «Ехал он, ехал и доехал до узкого ущелья между крутыми, обрывистыми горами. А навстречу ему — дракон. С одной стороны — отвесная гора, с другой — пропасть, убежать некуда. Шахзаде тотчас натянул лук, одной стрелой убил дракона, рассек ему брюхо — и оттуда появилась девушка» («Дочь Короля-падишаха»).

Таким образом, утратив мифологему связи дракона с водной стихией, турецкая сказка сохранила мифологему героя-змееборца, хотя и в несколько видоизмененной форме.

Обращает на себя внимание и то, что в турецких сказках в мотиве спасения героем птенцов волшебной птицы, сидящих на вершине дерева, вместо дракона фигурирует змея. Этот мифологический персонаж обозначен словом йылан, что является названием и обычной, реальной змеи.

Этот мотив повсеместно распространен в фольклоре народов Ближнего и Среднего Востока, но если сравнить его бытование в тюркских сказках огузского ареала, то следует признать, что его наиболее точное воспроизведение содержится в туркменских волшебных сказках. Там сказано, что юноша-герой сказки лег отдохнуть под чинарой и увидел, что по ее стволу ползет огромный дракон (аждарха), намереваясь съесть птенцов птицы Симург, сидящих на вершине дерева. «Пустил юноша в дракона две стрелы, обе они попали в цель, и дракон свалился недалеко от чинары. Ударив хвостом так, что вздрогнула земля, дракон издох». Затем прилетела птица Симург. Когда выяснилось, что юноша спас ее птенцов от дракона, она в благодарность за это пообещала юноше свою помощь («Сирота»)[35].

В этом тексте мы видим классическое отражение мифологемы Мирового древа как модели мифологического пространства по вертикали с птенцами на его вершине — классификаторами верхнего, небесного мира и драконом у его подножия — классификатором нижнего, подземного мира, противопоставленного верхнему миру.