Очевидное маловероятно

Неизвестное транспортное средство резко остановилось где-то через час. Эдварда сильно трясло, и он не падал на пол, лишь благодаря какому-то ремню. Он открыл глаза, но ничего особо не изменилось. Темно, в паре метров едва заметные щели, обозначающие дверь. Можно поспать, чтобы были силы быстро реагировать на дальнейшие события…

Итак, наследник Страны Счастья оказался в камере и снова открыл глаза. Довольно яркий круглый светильник под потолком позволял хорошо рассмотреть крошечную комнатку с подвесной кроватью и уголком за тканевой ширмой (очевидно, уборной). Здесь также находился столик с чем-то круглым (похожим на хлеб) и высоким металлическим бокалом (возможно, с питьем). Сквозь решетку (с явно опасными разрядами) молодой человек увидел узкий коридор с другими узниками. Все спали. Никто их не охранял. Эдвард сел, подтянув колени к груди, и задумался: "Успешно ли друзья добрались домой? Наверняка, все переживают обо мне. Матушке на третьем месяце беременности никак нельзя волноваться! Отец успокоит ее. Ничего, я обязательно найду выход и вернусь в свой мир. Как любит говорить Афанасий Михайлович (дед Ричарда), "спокойствие, только спокойствие, пустяки, дело-то житейское". А не попробовать ли мне одну штуку…" Чуть повернув голову, наследный принц Лоридема стал в упор смотреть на бокал, но сдвинуть его с места не получалось. Тогда он решил подключить руки… Надо же, сработало! И вот у него в руках напиток. Без запаха. Жидкость густоватая. Если вылить ее на ладонь, собирается в центре. А на вкус… минеральная вода! Хлеб же оказался отвратительным: глина на вкус и то приятнее… Оставшись голодным, Эдвард постарался снова заснуть. И где-то через час ему это удалось.

Утро в новом мире началось с того, что металлические работники тюрьмы (внешне очень напоминающие людей с невыразительной мимикой) стали выпускать узников на свободу. Те, не торопясь, приводили себя в порядок и, низко поклонившись тюремщикам, спокойно уходили прочь. Создавалось впечатление, что все происходящее нисколько не волнует ни тех, ни других. Когда очередь дошла до Эдварда, железяка остановилась как вкопанная. Подождав немного, молодой человек решился спросить:

— Почему меня не выпускают, господин хороший?

— Вы неизвестная особь в нашем городе и можете представлять опасность для других жителей.

— Что же заставляет Вас так думать?

— Ваша непохожесть.

— Понятно. Что мне следует делать, чтобы выбраться отсюда?

— Через пять минут медицинский бот возьмет ваши биоматериалы: кровь, мочу, пункцию спинного мозга, фрагменты тканей и серое вещество… И Вы никуда от нас не денетесь.

— Простите, что? — последняя фраза, сказанная слишком миролюбивым тоном, насторожила Эдварда.

— Я хотел сказать, что Вы будете свободны.

— И много ли времени на это уйдет?

— Около четверти часа.

— Будет больно?

— Достаточно неприятно. Если желаете, можно сделать наркоз.

Эдвард не понимал, что такое наркоз, но интуиция подсказывала, что его введут в бессознательное состояние:

— Благодарю, не стоит.

Медботом оказался прибор с датчиками и чрезвычайно чувствительными манипуляторами. Его общительная голова, отлитая из очень гладкого материала, с первых секунд начала заботливо тараторить:

— Не волнуйтесь, пациент. Успокойтесь, пациент. Вас только комарик укусит… А потом все сразу станет прекрасно… Вы любите конфеты? А газировку?

Комарик кусал быстро, но очень болезненно. Эдвард терпел, морщился и ойкал, заставляя впечатлительного бота беспокоиться:

— Ой, как же так? Очень неприятно? Осталось совсем чуть-чуть. Потерпите. Вот… Самое страшное уже позади. Вы большой молодец, дорогой пациент!

Эдвард чувствовал себя так, будто его выпотрошили, но нашел в себе силы сесть на койке и улыбнуться. Бот укатил прочь. А тюремщик, наконец, снова заговорил… Контраст с беззаботной болтовней милого "доктора" снова неприятно царапнул сознание наследника Страны Счастья:

— Вставайте и идите, человек. Советую запомнить, что всем биологическим особям строго запрещается находиться на улице после двадцати трех часов.

Хотя вопрос, зачем его мучили, готов был слететь с его губ, Эдвард кивнул и поспешил прочь. Ему все меньше и меньше нравился сей мир безликих существ.

Оказавшись на улице, молодой человек вдохнул полной грудью свежий воздух и немного расслабился. Он увидел множество высотных зданий, любопытные колесные повозки без водителей, летающие фонари, дружно спешащие туда, где требовалось дополнительное освещение. На гладком полотне дорог то и дело вспыхивали какие-то знаки. Вокруг было много ухоженной зелени (от аккуратных газонов до двухметровых деревьев). Прохожие спешили по делам, практически не общаясь друг с другом, не смотрели друг другу в глаза. Всеобщее отчуждение создавало невероятно гнетущую атмосферу. А может так ощущал себя лишь наш путешественник в пространстве и времени?