Очевидное убийство

— Конечно, конечно, мне говорили, — засуетилась я, подыгрывая светскому тону хозяина. — Но все же… Вы его знали довольно долго, быть может, какие-то мелочи отложились в памяти. — я отправила своему визави лучезарнейшую улыбку из серии «ну мы же все все понимаем» — Знаете, как бывает? Казалось, пустяки, а оказалось…

Олег кивнул, сопроводив кивок изящным жестом «мол, вы только намекните, о чем хотели бы услышать, а я уж расстараюсь».

— Собственно, меня больше всего интересует отношение Сергея Сергеевича к женщинам.

Ох! Олег окинул меня таким взором, что я пожалела о том, что на мне не какие-нибудь зимние «доспехи», в которых тело не только не видно, но даже и не угадывается.  Летние одежки настолько минимальны, что защитой от «заинтересованных» взглядов быть никак не могут.

— Ну, собственно… вы ведь все равно узнаете, это все знали…

Мой собеседник как-то замялся, точно предложенная тема была ему категорически неприятна.

— И что же?

— Кошмарное было отношение. Безобразное. Наверное, я потому и не смог с ним общаться. Хотя собеседник он был очень интересный. И обаятельный. Но это его «курица не птица»… Ужасно. Непостижимо, — героическое лицо передернулось гримасой отвращения. Потом сразу просветлело, глаза засияли теплым и нежным светом. — Ведь женщины… В их честь надо гимны слагать и подвиги совершать. Женщина — это самое прекрасное, что создала природа, вы согласны?

Еще бы не согласиться, когда тебя обволакивают таким вот взором и — правда, заодно со всем твоим полом, но все равно приятно — возносят на недосягаемую высоту. Будь мне лет шестнадцать, я, пожалуй, решила бы, что оказалась героиней умопомрачительно-роковой любви с первого взгляда, что сидящий напротив вот так вдруг нашел во мне свой недостижимый идеал… Впрочем, нет, для меня и в шестнадцать лет слово «идеал» было ругательным. А Олег, видимо, просто так воспитан. Непривычно, патетики на мой вкус многовато, но приятно. Уж всяко лучше, чем видеть в женщине рабочую скотину.

— А для него женщина была никто. Даже не человек. Все равно что мебель. Или даже накрытый стол. Ведь чтобы вкусно, красиво, с удовольствием поесть, приходится приложить какие-то усилия, правильно? Приготовить, скатерть чистую постелить, сервировать, как следует, — точные и одновременно свободные жесты как бы иллюстрировали все то, о чем Олег говорил: легкий взмах — и на столе появилась невидимая скатерть, на ней серебряные приборы… Потрясающе! Какая пластика! — Или в ресторане заплатить какую-то сумму… — жест, сопровождавший это высказывание, был настолько однозначен, что явственно увидела стоящего рядом официанта. — А потом вы все это съели, получили удовольствие и через несколько часов забыли. Потому что желудок следующей порции требует. А прошедший обед — это даже не прошлогодний снег. Это гораздо хуже.

— А говорят, Челышов пользовался немалым успехом у противоположного пола?

— Да-да. Ухаживать он умел. Как раз в соответствии со своими убеждениями. Если на кухне не постараться, вкусно не будет.

Так, честное слово, говорят только о чем-то хорошо знакомом, поэтому я спросила:

— Олег, вы любите готовить, много времени проводите у плиты?

— Что вы, что вы! — он даже руками замахал. — Я жалкий дилетант.

— Ну ладно. Извините, отвлеклась, больше не буду. Но если женщина уподобляется вкусной еде, тогда получается, что с каждой своей пассией господин Челышов был один раз?

— Ох, нет, не так буквально. У него обычно была более-менее постоянная дама. Ну, полгода, год, когда и больше. И еще параллельно такие, разовые. Ну как будто мороженого человеку захотелось. Заплатил, съел, обертку выкинул и забыл. И когда я узнал, что Дина тоже… Это было ужасно. Я и думать не мог, что… То есть, не так. Я ведь знал его, я обязан был предвидеть, что красивую девушку он без внимания не оставит. Это, безусловно, моя вина…

Кажется, еще немного, и Олег пал бы на колени и вознес к небу покаянную мольбу. Но тут Валентина Николаевна внесла поднос с кофейником, чашками, печеньем и бог весть чем еще. Олег мгновенно вскочил, перехватил поднос, аккуратно поставил на столик и мягко пожурил жену:

— Валечка, надо же было меня позвать. В приготовление я не вмешиваюсь, мне с такой волшебницей не тягаться, но хотя бы как тягловую силу можно меня использовать? Ну разве допустимо такими божественными руками тяжести носить!

Вряд ли поднос с кофейными причиндалами был такой уж и впрямь тяжелый, но на ее губах тенью мелькнула слабая благодарная улыбка. Едва не силой усадив жену в кресло — «сиди, сиди, любовь моя, я, честное слово, ничего не разобью» — Олег ловко и красиво, как настоящий официант, расставил на столике кофейник, чашки, блюда с печеньем и крошечными изящными бутербродиками, убрал поднос…