Очи черные. Легенда преступного мира

— И ведь правда сумасшедшие: придумать себе женщину, влюбиться в нее и желать видеть ее рядом до самой смерти! А на самом деле ее никогда не существовало, как утверждают все вокруг. Она не появлялась на сцене кабака… Никогда не было такой танцовщицы, заклейменной Черной молью… Рабыни, по глупости продавшей душу дьяволу, при этом желающей быть сытой и согретой, но не знающей о последствиях сделки — ей приходилось исполнять самые извращенные прихоти богачей, после которых она восстанавливалась сутками, неделями, возможно даже месяцами! И наши чувственные ночи — всего лишь часть моих снов, таких правдоподобных, что по сей день, если закрыть глаза я помню ее голос, ее запах и маленькую родинку на правой ключице, — произнес Михаил дрогнувшим голосом. — Лье, я создал тебя как художник свою музу и теперь мне придется чахнуть в плену моих фантазий до того момента, пока мое сердце не остановится!

Он закрыл ладонями лицо и сидел так несколько минут. Затем поднял лицо к девушке, чтобы извиниться за этот концерт и был удивлен — небездушное существо откликнулось и заливалось горючими слезами. Поймав выразительный взгляд Душечки, она выскочила из спальни, спустя несколько мгновений входная дверь захлопнулась. Хозяйка квартиры стояла с открытым ртом, не зная, что сказать, затем, опомнившись, звонко уточнила:

— Ты поужинал? Можно убирать?

— Где моя одежда? — грубо рыкнул Михаил, глядя с отвращением в глаза, переполненные фальшивой радостью.

— В гостиной на диване, — проблеяла Душечка, сделав несколько шагов в сторону, чтобы проем двери был свободен. Он торопливо вышел из спальни.

Костюм из плотной коричневой ткани очень шел молодому мужчине. Михаил долго рассматривал себя в зеркале, понимая, что это — первые дорогие вещи в его гардеробе за время проживания в Москве и при том абсолютно новые. Лакированная обувь была слегка маловата, но смотрелась очень изящно. Эстетичный вид портила отросшая борода и немного впалые глаза, выдающие хандру. В комплект входила белоснежная рубашка и теплое пальто, отделанное мехом.

— Откуда это все?

— Это подарок! — произнесла хозяйка квартиры, небрежно пожав плечами.

— Подарок?! От кого?

— От Черной моли, — мрачно отозвалась Душечка. От ее мягкости не осталось и следа. Грим на лице потускнел, а глаза больше не светились. Алкоголь, словно снял скорлупу фальши с ее лица. Она больше не притворялась и вдруг очень тихо произнесла, перед этим боязливо обернувшись назад, будто в ее квартиру мог кто-то войти против ее воли:

— Беги, Миша! Куда-нибудь далеко-далеко, чтобы ее бесконечно-длинные руки не дотянулись до тебя… Мы все стоим в очередь в ад, и этого уже не изменить… Просто настанет момент, и мы войдем в страшную пасть бездны…

Она еще долго сокрушалась по поводу своего неприглядного будущего и несла откровенную чушь, приправленную пузырьками шампанского. Михаил ее не слушал. Он смотрел на свое отражение в зеркале и чувствовал, как от его сердца отделяется мрачная тень. Его лицо менялось, от мягкого добросердечного Мишеньки почти ничего не осталось в загрубевших чертах.

— Как подобраться к Черной моли? — спросил он резко, бесцеремонно прервав журчание никчемных умозаключений.

— Что?! — очнулась Душечка. — С ума сошел?! Я тебе советую бежать, куда глаза глядят, а ты хочешь постучать в преисподнюю!

— Зачем тогда это все? — произнес он, небрежно проведя по приятной ткани пиджака.

— Ты не понял?! Со стороны это выглядит, как широкий жест, но на самом деле она тебя купила!

— Зачем ей делать широкий жест, если мы даже не знакомы? — уточнил Михаил, деловито скрестив руки на груди. — Ведь согласно твоей истории, все, что я помню, — болезненный бред. Не было ни крошки Лье, ни Черной моли!

— Ты все знаешь! Не мучай меня, я умоляю! У меня нет больше сил врать тебе!

Молодой человек нахмурился. Он понимал, что, приоткрыв завесу правды, Душечка серьезно рисковала. Несмотря ни на что, он считал эту миловидную пустышку неплохим человеком, и не желал ей навредить. Душечка скуксилась и какое-то время тревожно покусывала губки, принимая какое-то решение. Безысходно вздохнув, чуть пошатываясь, она проследовала к дивану и, усевшись, молча размышляя еще какое-то время. Михаил терпеливо ждал, надеясь, что этот маленький трагический спектакль принесет хоть какие-то плоды, и он удостоит старания трагической актрисы аплодисментами.

— Это одежда в долг, — произнесла она сдавленным голосом. — Однажды она попросит тебе что-нибудь сделать для нее… Что-то мерзкое и отвратительное… такое, что оставит след в твоей судьбе, а возможно даже и на теле! То, что будет сниться тебе по ночам и заставит рыдать, как младенца… То, что изменит тебя навсегда, и ты никогда не сможешь стать прежним…

— Звучит зловеще, — задумчиво произнес молодой мужчина. — Крепко она вас держит! Но не забудь одну вещь: все мы — всего лишь люди. И Черная моль — не исключение!

— Ты в этом уверен?