Очищение

Если бы голосование происходило прямо в тот момент, то я почти уверен, что предложение Цезаря было бы принято, несмотря на мнение консула. Приговоренных рассовали бы по разным городам и оставили бы гнить там, в полной зависимости от капризов политиков, а будущее Цицерона было бы совсем другим. Но именно предсказуемость результата голосования заставила подняться с последней скамьи около стенки это неухоженное, странное существо с торчащими в разные стороны волосами, обнаженными, несмотря на мороз, плечами, и с поднятой рукой, означающей желание говорить.

— Марк Порций Катон, — настороженно произнес Цицерон, так как никто не мог предсказать, куда заведет Катона его странная логика. — Ты хочешь говорить?

— Да, я хочу говорить, — ответил тот. — Я хочу говорить, потому что должен найтись хоть один человек, который объяснит этому собранию суть вопроса. Все дело в том, граждане, что мы действительно судим намерения, а не преступления. Именно по этой простой причине мы не можем сейчас пользоваться существующими законами — толпа просто разорвет нас. — По скамьям разнесся шепот согласия: он говорил правду. Я взглянул на Цицерона, тот кивал в знак согласия. — Слишком многие из сидящих здесь, — объявил Катон, и голос его становился все громче, — думают гораздо больше о своих виллах и памятниках, чем о своей стране. Люди, во имя богов, проснитесь! Проснитесь, пока не поздно, и протяните руку помощи Республике. На карту поставлены наша свобода и самая жизнь! И в такое время кто-то решится рассказывать мне о милосердии и снисходительности?

Он стоял в проходе босой, и его резкий и визгливый голос напоминал скрежет лезвия по точильному камню. Казалось, что его знаменитый прапрадед поднялся из могилы и с остервенением трясет перед нами своими грязными космами.

— Не думайте, граждане, что наши предки превратили крохотную страну в великую Республику только силой оружия. Если бы это было так, то мы бы ныне были в зените нашей славы, так как у нас сейчас больше жителей, земель, оружия и лошадей, чем когда-либо. Нет, было еще что-то, совсем другое, что сделало их великими, — то, что сейчас мы полностью растеряли. Они были трудолюбивыми работниками дома, справедливыми правителями за границей и направляли в Сенат тех своих представителей, чьи мозги не были затуманены чувством вины или страстями. Вот что мы потеряли. Мы копим богатства для самих себя в то время, когда наше государство — банкрот. Мы проводим нашу жизнь в безделье и праздности, а когда на нас надвигается беда, то нет никого, кто готов был бы встать на защиту Республики. Граждане высочайшего положения составили заговор, чтобы сжечь свой родной город. Они прибегли к помощи галлов — величайших врагов римлян. Армия разбойников, во главе со своим лидером, готова наброситься на нас. А вы все еще колеблетесь и не можете решить, как наказать врагов, захваченных в вашем собственном городе? — Он просто источал сарказм, заражая им сидящих вокруг него. — Что же, тогда я предлагаю их помиловать — они еще молоды и их сбили с пути их собственные амбиции. И хотя они вооружены — пусть уходят. Но подумайте, куда может завести вас ваше милосердие и снисходительность — ибо когда они обнажат свои мечи, будет слишком поздно. Да, вы говорите, что ситуация неприятная, но вы не боитесь. Ложь! Вы все трепещете от страха. Но вы настолько слабы и ленивы, что боитесь принимать решения и смотрите на ваших соседей в надежде, что те сделают это за вас. Вы ждете, когда всё за вас решат боги. Я хочу сказать вам, что стоны и молитвы не защитят святую цель. Только действия и бдительность принесут нам успех. Мы полностью окружены. Катилина и его армия готовы схватить нас за горло. Наши враги живут в самом сердце нашего города. Поэтому мы должны действовать без промедления. И вот мое предложение, консул. Записывай тщательно, писарь: в связи с тем, что из-за действий преступников Республика находится в серьезной опасности; в связи с тем, что их признания и улики указывают на то, что эти люди планировали резню, поджоги и другие преступления против горожан, преступники должны быть приговорены к смертной казни с признанием их намерений преступлением — так же, как если бы они действительно совершили эти страшные преступления, — в соответствии с нашим древним законом.