Очищение

Личный конвой, дружину Романова, составляли пятьдесят взрослых — в основном бывшие морские пехотинцы — и столько же отобранных Жарко подростков 14–16 лет, порученцы, оруженосцы, разведчики, ученики, будущая армейская элита. «Романовцы» с легкой руки Николая «косили» под конвойцев какого-нибудь белого атамана времен Гражданской. Черные с алым околышем фуражки («суворовские» запасы) с волчьей мордой на косой черно-желто-белой кокарде (постарались женщины), черный верх (рубашки, куртки, полушубки) с черно-желто-белым угольником-шевроном на левом рукаве. Черные штаны с белым узким лампасом — и сапоги, правда не кирза, а тонкое шевро (кстати, местной выделки) с ремнем по верхнему краю голенища. Черные перчатки. Туго плетенные нагайки (страшное оружие ближнего боя) — на кончике пальца. Сидеть в седле как влитому для порученцев было делом чести (тренировки с тщательно подобранными Севергиным конями шли всю зиму, во сколько этот обошлось переломов, ушибов, травм — это был предмет постоянных разборок Романова с медициной). Будь воля Романова — он бы, пожалуй, снарядил конвой и шашками. Но, понимая, что это уже будет понт, ограничился заказом в кузнице тесаков, «джунглевых ножей». А из оружия — старые добрые «парабеллумы» (трофеи со складов мобрезерва) и не «калашниковы», а «СКС», из которых считалось позором не положить десять из десяти в головную мишень на трех сотнях метров без оптики. Легкие камуфлированные накидки использовались только во время боевых операций, которых было уже немало — и еще больше предвиделось впереди.

С особенной гордостью носили форму и служили Романову подростки. Прошлого у этих мальчишек или не было вовсе (не считать же прошлым голод, бродяжничество или подворотни?), или они его зачеркнули. Будущего тоже не было — они делали его сами, сейчас и здесь. Настоящее было настоящим молодых волков, у которых не понять — скалятся они или смеются, дерутся или играют. Походка — как на пружинах, словно не человек, а сжатый комок силы. Жесты — отточенные. Вялотекущий полушуточный конфликт с другими дружинниками — кто круче. Впрочем… не только вялотекущий. С Нового года в поединках погиб один и было ранено трое ребят. Поединки были разрешены официально. И погибший был виновен сам — он оскорбил девушку другого кадета…

Сидя на своем месте и задумчиво разглядывая пакет с бутербродами, Романов вспомнил — отчетливо, всю! — песню, которую сделали практически своим неофициальным гимном мальчишки из его дружины…

…Подберите бродячего пса, о сиятельный мастер!
Я устал подаянья просить у обычных людей…
Я немного блохаст и не слишком породистой масти,
Но разборчив в хозяевах и без претензий в еде!
Я умею смотреть в глаза, я умею идти по следу,
Я стану беречь ваш дом от кошек и дураков!
Вы станете другом мне, единственным и последним, —
А я буду гордо носить тяжесть новых оков!
Подберите мне новое имя, сиятельный мастер!
Я устал быть подобием тряпки в ногах у судьбы!
Я начну как бы новую жизнь, и отступят напасти —
Не беда, что сейчас мои ласки нелепо грубы!
Я умею просто любить, понимаю команду «Рядом!»,
Я отлично чую врагов, и зубы мои крепки!
Что стоит вам сделать шаг и вырвать меня из ада,
Не дав умереть к утру от голода и тоски?!
Подарите мне право на небо, сиятельный мастер!
Я мечтаю скользить над землей, не касаясь камней!
Я несу сквозь помойку и смерть мое право на счастье —
Протяните же руку и тихо скажите: «Ко мне!»
Я буду нужен и чист, я буду верен до гроба,
И солнце коснется меня и скажет: «Не умирай!»
И боль уйдет навсегда, исчезнут шрамы и злоба,
А я получу надежду пробраться в собачий рай[13].