Очищение огнем (тематическая антология)

— Но если бы у нас был кто-то еще, если… Это не спасло бы нас. Я встал, чтобы зажечь сигарету, надеясь подрезать крылья ее безумию. Но не тут-то было.

Ким взяла зажигалку с ночного столика.

— Иди сюда… Послушай, Серж, давай подумаем вместе… Мы так часто говорили, что состаримся вместе. Ты помнишь? Мы всегда говорили:

— что бы не случилось…. Помнишь? Мы говорили, что у нас будет большой дом на юго-западе, двое или трое детей, старая кухарка…

— Зачем ты об этом?

— Но я не понимаю, что с нами случилось, просто не понимаю.

— С тобой тоже могло такое случиться.

— Не знаю, может быть… Но… Наверное, нет, дорогой. Правда, я думаю — нет.

— Что ты хочешь сказать? Что я один виноват? Я это знаю.

— Ты можешь вообразить, что будет со мной?

— Мир полон Ланзеров…

— Ублюдок!

— Не надо, Ким.

— Ублюдок, ты первый начинаешь, а потом говоришь: не надо.

— Ким, довольно.

На следующий день мы договорились пойти к адвокату. Я чувствовал себя не очень уверенно. Но Ким держалась превосходно, безукоризненно исполняя тщательно продуманную роль обманутой, но гордой супруги. Нам нечего было делить — никаких денег. Ответчиком считался я, и это она подавала на развод.

— Получается то же самое.

— Что? То, что вся вина лежит на мне?

— То, что я должна просить развода.

— Ну не мне же его просить.

— А что если я не стану?

— Ведь мы обо всем договорились!

— Итак! — сказал мэтр Селье, принимаясь за дело. Это был молодой человек с твердым как сталь взглядом, с золоченой оправой очков, короткой стрижкой и тонкими губами, постоянно кривившимися в явном пренебрежении. — Ваш супруг написал эти три письма. В них он выражает свое желание прекратить вашу совместную жизнь. Вам нужно лишь облечь это желание в форму ходатайства — и мы получим быстрое решение без лишних осложнений и взаимных обвинений; развод двух честных, благонамеренных людей, двух личностей, которые — м-м — уважают друг друга и которые — э-э…

В этот момент Ким взглянула на меня. В ее взгляде, полном неизмеримой боли, промелькнул оттенок иронии. Внезапно я увидел нас троих, ее, себя и этого адвоката, словно в объективе телекамеры, установленной на потолке. Звуки еще можно было как-то переносить, но зрелище оказалось слишком гнусным.

— Хватит, — я взял Ким за руку. — Пойдем отсюда… Мэтр Селье застыл с открытым ртом, вопросительные знаки так и сыпались из его близоруких глаз. Мы были на улице, прежде чем он успел что-либо произнести.

Мы шли по авеню Виктора Гюго. Я еще держал ее за руку, почти тащил за собой.

— Что с тобой? Куда мы идем?

Мы почти бежали, пересекая дорогу.

— Серж, остановись. Мне больно. Я отпустил ее руку, когда мы оказались возле церкви Сент-Оноре-д'Эйло.

— Встретимся дома, — сказал я и вошел в церковь. Конечно не для того, чтобы излить душу Богу. Я сел и стал просто ждать, когда это пройдет. Но что должно пройти? Обстановка в церкви была лишена какой-либо мистики. Люди разгуливали при приделам и довольно громко разговаривали. Не было даже полумрака, который мог бы принести мне немного покоя. В поперечном нефе появилась большая группа детей. Они толкались и кричали. Кстати, кто говорил, что помолится за меня? Ах да, старина Бонафу. Я попытался сосредоточится на Терезе. Статуя тезки немного напоминала ее. Мимо прошел пожилой каноник, волоча ноги. Каноник, дай мне отпущение грехов. Только вряд ли отпущение грехов может остановить мысли.

Когда я вышел из церкви, уже смеркалось. Я побрел по набережной Сены. И тут со мной случился приступ. Сияли церковные свечи, взмывали в небо яркие ракеты, катились огромные огненные колеса, летучие мыши испуганно метались под сводами подземелья. Мой двойник трижды прыгал в воду за какими-то огнями, когда мы проходили по Понт-де-Гренель. Прах еси и во прах отыдеши.

Я вернулся около полуночи, совершенно разбитый. Ким в халате бродила из комнаты в комнату с чашкой чая в руке.

— Пожалуй я перееду отсюда, — заявила она.

— Зачем?

— Хочу снять комнату. Это будет для меня дешевле. И где-нибудь поближе к работе. Хотя, наверное, я куплю машину, какой-нибудь подержанный «фиат-500». Ты помнишь те деньги, которые мы вложили в государственные облигации? Я ими воспользуюсь. В конце концов, от тебя мне ничего не нужно. Знаешь, у меня будет комната в индийском стиле: драпировки на стенах, толстые ковры и большой диван.

Ну-ну, давай, позли меня, раз не удалось разжалобить. Я прямо-таки видел, как этот придурок Давид Ланзер восседает на индийских подушках и его рука под музыку Рави Шанкара небрежно скользит за корсаж Ким.

Я опустился в кресло:

— Давай сегодня не ссориться.

На следующее утро я полчаса занимался физическими упражнениями. Стойка на руках, стойка на голове, ножницы, велосипед и так далее. Потом бодрящий холодный душ. За завтраком я завел разговор о Канаве и его новой ежедневной газете. Мы проговорили полчаса, прежде чем поняли, что опоздали. Она опоздала. Мне весь день нечего было делать. Мы уговорились встретиться за ленчем.

Но она не пришла.