Очищение. Том 1. Организм. Психика. Тело. Сознание

Понятие о теле как физико-химической «машине» уступает место его пониманию как гибкого, способного к развитию и научению устройства. Понятие о психике не идентифицируется более с сознанием, данным во внутреннем опыте субъекта.

Эти глубинные сдвиги позволили разработать категорию действия в качестве детерминанты процесса решения биологически значимых для организма задач, в который вовлечена мышечная система» (Там же, с. 165).

Переводить? Учитесь понимать сами. Для начала задайте вопросы к самым ярким и многозначным выражениям. Например, говорится о «глубинных сдвигах». Это важно, наверное? А что за сдвиги?

Понимание тела как физико-химической машины уступает место его пониманию как глубокого, способного к научению устройства? И это и есть глубинный сдвиг? Не отвлекают ли нас от главного? Как это принято в шифрованных записях: Тетя приехала. Все хорошо! А на самом деле: Мы попали в ловушку, срочно шлите за нами подводную лодку!

Вчитайтесь и вдумайтесь, и вы увидите, что глубинным сдвигом было то, что удалось разработать такой подход, при котором понятие о психике более не идентифицировалось с сознанием. А с чем? Ну, мы с вами помним — с работой нервной системы по приспособлению к окружающей среде, обеспечивающему выживание.

Проверяем. Чем завершается записка? Словами о том, что в рамках этого подхода действие стало детерминантой, то есть тем, что определяет, как решать биологические важные для организма задачи. А какие задачи являются для организма биологически важными, если «биос» — это жизнь? Не задачи ли выживания?

Произошла эта революция полтораста лет назад. Как пишут летописцы: «До середины прошлого столетия на всех конкретно-психологических концепциях лежала печать дуализма. <… > Телесному материальному действию, доступному объективному наблюдению, противополагалось внутреннее, внетелесное действие, которое совершается в пределах сознания и потому доступно только для его носителя— субъекта» (Там же).

Как вы понимаете, отсюда и происходит название субъективной психологии. Но если помните, я вначале говорил еще об ассоциативной психологии. Она возникает как еще один оплот, где мог укрепиться изгоняемый из психологии король. Поскольку наступление велось по всему фронту, защитникам старины тоже приходилось придумывать что-то новое.

Вот еще одно донесение прямо с поля боя:

«…в атмосфере, созданной стремительными успехами естественных наук, трудно было отстаивать версию об особой, ничем не обусловленной активности субъекта (то есть субъективная психология слабела — АШ), который превратился в некое подобие спинозовской субстанции, являющейся причиной самой себя ("кауза суй"). Ведь и Декарт, и Спиноза видели эту опасность сосредоточения всех психических действий "по ту сторону "реальных, земных связей человека с природой. Твердо отстаивая приоритет разума, они (а также Лейбниц) искали промежуточное звено между царством мысли и функционирующим по общим законам мироздания организмом.

Вскоре Локк дал этому звену имя, с тех пор прославившее его в психологии. Он назвал его ассоциацией» (Там же, с. 166).

Это был новый враг, и вы уже можете предположить, какие задачи поставило его появление перед революционной партией:

«Дальнейшее движение научно-психологической мысли шло в направлении все углубляющейся ориентации на то, чтобы придать функционированию ассоциативного механизма независимость от актов сознания» (Там же, с. 167).