Очкарик

— Отпустите ее, прежде чем скомпрометируете себя перед всей страной, — сказал он Доманьскому. — С делом Дануты Петрасик все ясно. Мотив, основанный на эмоциях, убийца неудачно притворялся Красным Пауком. Все есть в экспертизе. Стоматологи подтвердили совпадения зубного прикуса. Проверь только, не симулирует ли он психическое заболевание, хотя сомневаюсь. — И вышел не прощаясь.

Якуб, 2000 год

Программа закончилась, телевизор пестрил «снегом», когда Куба наконец проснулся. Встал, почесал пах и в одних трусах поплелся на кухню, чтобы сообразить что-нибудь из еды. Вода закончилась еще вчера. Как оказалось, остались только овсяные хлопья и джем. Ему не хотелось варить кашу, потому что вчера он продержался весь день на сухих овсяных опилках. Тем более что заметил под хлебницей припрятанный соседом по квартире запас мяса. Когда он резал и стоя поглощал домашнюю буженину, запасы которой сосед пополнял каждую неделю, возвращаясь от матери, неподалеку раздались шаги. Куба облизал нож и ждал. Кто-то спускался в подвал. Он быстро спрятал недоеденное мясо и хлеб, стряхнул крошки на пол.

— По соточке? — в комнату заглянул Анджей, хозяин этой норы.

Куба вздохнул с облегчением. Анджей попивал втихаря от жены. Он под разными предлогами сбегал из ее поля зрения, чтобы несколько раз в течение дня глотнуть спирта, разведенного с водой в пропорции пятьдесят на пятьдесят.

Куба вынул стаканы. Один был грязноват, поэтому Куба поставил его Анджею. Старый распустеха даже не обратил внимания на мутность сосуда. Они молча выпили.

— Между первой и второй…

— Ага, перерывчик небольшой. Давай, — согласился Куба.

Они наполнили стаканы. На этот раз Анджей спросил с искренним любопытством:

— Что такой парень, как ты, делает тут, у меня?

Куба включил бдительность. Он привык придерживаться принципа: не спрашивают — не отвечай. И все довольны. Но у толстяка, видимо, язык чесался. Куба уже не раз поймал жирдяя на том, что тот приглядывается к нему. В этом не было никакого сексуального подтекста. Чистое любопытство, которое не давало Анджею покоя. Другие тут же бросились бы рассказывать свою биографию во всех подробностях, но Куба не из таких.

— Отдыхаю. — Он приклеил одну из своих семидесяти гримас сладкого мальчика, которыми пользовался для охмурения девиц. По десятибалльной шкале очарования он сейчас сам себе дал бы баллов семь. Большего эта свинья не заслуживала.

— Тогда за здоровье. — Анджей налил еще по пятьдесят, потом спрятал бутылку в кладовке и, сопя, потопал наверх.

Куба рухнул на кровать. Вытащил из-под матраса потрепанный номер «Плейбоя», который знал наизусть. Он закрыл глаза и положил его себе на лицо, открытым на развороте с фото украинской модели. И тут же сбросил его, так как журнал вонял тухлятиной. Ожидаемой эрекции не случилось. Якуб накрылся пледом в грязном пододеяльнике, потому что в этой норе не было стиральной машины, а вручную стирать ему не хотелось. И попытался уснуть.

Педики в соседней комнатушке, скорей всего, уже спали, потому что слышен был каждый шорох. Он встал, подошел к компьютеру соседа. Нагнулся, нажал кнопку на системном блоке, потом на мониторе. Картинка долго не появлялась. Наконец комп загрузился, но потребовал пароль. Куба сделал три попытки: «Волосатый», дату его рождения, потому что тот уже в первый день рассказал ему всю свою биографию, на что Куба до сегодняшнего дня не ответил взаимностью. Наконец он набрал почтовый индекс и название города, из которого Соколовский был родом: Седльце. Все мимо. Компьютер пригрозил, что еще одна неудачная попытка повлечет за собой блокировку системы. Якуб тут же выключил все и вернулся в свой угол. Взял «Разум психопатов» Кевина Даттона и Энди Макнаба на английском и попытался читать. Не прошло и несколько минут, как он стал зевать.