Очкарик

— Вы не далеки от истины, — ответил он к ее удивлению. — Не каждый отсюда выходит. Но некоторые платят, чтобы здесь оказаться. Причем, очень дорого. Однако я не уполномочен обсуждать такие дела. Сестра делает это значительно лучше.

— Представляю, — буркнула Саша.

Они прошли еще несколько метров и остановились. Якуб открыл дверь, и перед ними появилась огромная, от пола до потолка выложенная белоснежной плиткой операционная. Оснащенная не хуже, чем в престижных западных клиниках. В самом ее центре, спиной к дверям, стояла Магдалена Прус. Она напоминала Снежную королеву, приветствующую Герду в своем ледовом дворце.

— Я понимаю, что наше знакомство началось не так, как хотелось бы, но это можно исправить, — объявила докторша.

— Вижу, что мне оказана огромная честь. — Залусская огляделась. — Не знаю, чем я заслужила узнать такую тайну. Цена тому смерть?

На этот раз Магдалена Прус продемонстрировала чувство юмора. Она склонила голову с улыбкой, принимая иронию, как комплимент. Взмахнула рукой.

— Приветствую в моей молодильной комнате.

— Где? — переспросила Саша.

Несмотря на всю опасность ситуации, она не могла сохранять серьезность, что, однако, разозлило Магду. Саша тут же взяла себя в руки, вспомнив, что последний поединок с докторшей она проиграла именно из-за того, что вела себя самоуверенно и позволила себе издевки. Сейчас все будет по-другому. Она собиралась пустить в ход хитрость. Если это не удастся, то придется открыть огонь. Эта не самая умная мысль взбодрила ее. Она даже пожалела, что так расклеилась, когда позвонил Дух. Не могут же они вот так просто ее укокошить. Это невозможно. Ее будут искать. Роберт перероет тут каждый сантиметр, утешала она себя. Но она видела в этом городке такое, что, откровенно говоря, сама уже ни во что не верила.

— Простите. — Саша сложила руки в молитвенном жесте. — Больше никаких глупостей. Обещаю.

Магдалена была явно сбита с толку. Такой Сашу она еще не видела, поэтому сразу почуяла подвох.

— Может быть, вы объясните мне, где я нахожусь и зачем меня сюда пригласили, — продекламировала профайлер тоном университетского преподавателя.

На этот раз Магдалена заглотнула наживку. Она подошла к Залусской очень близко, больно ущипнула за щеку. Саша вскрикнула от боли, и это явно доставило докторше удовольствие.

— Здесь есть над чем поработать. Ох, есть! Жировая прослойка почти нулевая.

Теперь уже Саша замерла от растерянности. Она глазела на Прус и ждала объяснений. Магдалена резко отвернулась. В ее движениях было что-то водевильное. Она вела себя аффективно, будто на старости лет все еще смотрела диснеевские мультики. Именно так это описал бы профессор Абраме. Классическая психопатка.

— Как вы думаете, сколько мне лет?

Саша сразу догадалась, что это ее идея фикс.

— Восемнадцать? — криво улыбнулась Саша.

Прус подошла и опять потрогала ее лицо. Но на этот раз не сдавливала щеку до боли. Она чуть потянула кожу вверх, проверяя тонус.

— Нет, все-таки не ноль. Тридцать процентов, — оценила она. И похлопала Сашу по месту, за которое только что схватила. Растерла, как ушибленное колено первоклассника. — А вы, когда постараетесь, можете быть ангелочком. Но шутки в сторону! Так сколько вы мне, на самом деле, дадите?

Саша посмотрела на ее фигуру. Она была совершенной. Врачиха, должно быть, не вылезает из спортзала. Наверняка перед ней обладательница абонемента в местный фитнесс-клуб или инструктор по скандинавской ходьбе. Саша оценила мелкие мимические морщины: куриные лапки и смешинки. Заметила лишь едва заметную львиную складку между бровями или, скорее, самое ее начало. Лоб был выглажен, словно утюгом. Саша была почти уверена, что отсутствие сократовских борозд на лбу, обладательницей которых была она сама из-за неустанного напряжения во время работы над профилями, есть доказательство эффективности колбасного яда.

— Ни одной операции, — заверила Прус. — Ни одного вмешательства пластического хирурга. Никакого ботокса. И разумеется, стойкое отвращение ко всем видам силовых тренировок. Догадываюсь, что здесь мы с вами солидарны.

— Тридцать три, — сказала Саша, хотя на самом деле дала бы врачихе тридцать восемь, то есть столько же, сколько себе. С той разницей, что Саше на самом деле было столько лет. Может быть, уже даже тридцать девять, если считать по году рождения.

— Мимо, — захихикала Прус.

— Тридцать пять?

— Подхалимничаем? — Прус погрозила ей пальцем.

— Ну, тогда не знаю. Извините, но это последняя попытка. Сороковник и еще полгода.

Прус светилась от удовольствия. Она ожидала продолжения торгов, но Залусская развела руками.

— Год рождения тысяча девятьсот шестидесятый. — Прозвучал ответ. — Вы поверите?

Саша никогда не была хороша в арифметике, поэтому подсчеты в уме заняли какое-то время.

— Пятьдесят четыре? Не верю, — выпалила она. И удивление ее было абсолютно искренним.

— Я служу ходячей рекламой своего метода, — пояснила Прус и добавила: — Вы еще не видели меня ню. Форме моей груди могут позавидовать двадцатилетние.