Очки для близости

— Нет. Он был залеплен грязью. Скорее всего, наркоман или пьяный, в поворот не вписался. Соседи в милицию позвонили… Но ты сама знаешь… Все это без толку.

Жертв нет, ничего нет.

Все было сделано из-за меня. Намек Леонида на беременную младшую сестру не был пустым. Мне ясно давали понять — угроза реальна.

Я достала из-под кровати собранный чемодан, перевернула его и высыпала белье и платья на пол.

* * *

Ворох одежды, как куча опавшей листвы, лежал у меня под ногами и напоминал о бренности жизни. Если бы я могла, то устроила бы погребальный костер на ковре.

И билась бы о запертую оконную решетку с настойчивостью узника, просящего наказания.

Еще оставалась слабая надежда на совпадение. Наезд на Симочку мог быть случайностью. Но рисковать жизнью сестры и неродившегося ребенка я не имею права. Они не должны отвечать за чужую глупость.

Искать помощи у милиции или хозяина я тоже не стану. Я выкуплю спокойную жизнь близких людей. И угрызения совести — не цена за это.

«Совесть моя, что хочу, то и делаю, — разозлившись, подумала я. — Кто для меня олигарх Бурмистров?! Ноль. В сравнении с Симой и Машей-младшей».

Любой гадкий поступок можно оправдать целесообразностью. Взвешивать чужую жизнь и собственную нежную нервную систему я не стану. Беру на вооружение иезуитскую мораль: цель оправдывает средства — и вперед.

Страх за Симу выбил из меня все остальные чувства. Только раз за бессонную ночь в голове мелькнула мысль: а не рано ли я сдаюсь? Может быть, стоит поискать иной выход? Но я трусливо накрыла голову подушкой и принялась считать овец. Если я подохну от нервного истощения, никого, кроме меня, это не спасет.

Под самое утро я забылась тяжелым, не приносящим облегчения сном и очнулась только от грохота в дверь. Лупили изо всех сил и, по-моему, ногами, подушка лежала на моем правом ухе, и выбралась из-под нее я совершенно очумелая.

— Сейчас открою! — крикнула я и в один прыжок достигла двери.

На пороге стояла хорошенькая и крайне удивленная горничная Ада.

— Мария Павловна, с вами все в порядке? Я две минуты барабаню.

— Да, да, Аделаида, доброе утро. Я сейчас умоюсь и спущусь к завтраку.

Детей уже успели накормить и отправить на прогулку. На веранде, за столом, храня похмелье на лице, сидели мадам и лучезарный холеный Феликс. Контраст жуткий.

Мой помятый вид несколько исправил положение, приободрил мадам, и она, сняв тонированные очки, прищурила на меня и без того опухшие глазки.

— Ба, Марусенька, — елейно произнесла Флора Анатольевна, — да вы у нас гуляка?!

Где это вы вчера блудили?!

Феликс плотоядно оскалился и подхалимски поддакнул:

— Да?

— Извините, я неважно себя чувствую, — буркнула я. — Не выспалась.

Мадам внимательно поглядела на меня, надула губки и продолжила:

— Так у нас дело не пойдет. Феликс, ступайте в мою комнату и принесите коробочку с порошками. Она на туалетном столике.

Когда Эндимион упорхнул, мадам скорчила гримаску и сделала глоток чая.

— Мой гомеопат приготовил для меня чудесное зелье. Принимаешь на ночь один порошок, всю ночь спишь, как ангел, и утром встаешь свежа, словно роза. — На мой недоверчивый взгляд Флора Анатольевна поморщилась:

— Да, да. Сама вчера принять забыла. Теперь страдаю.

Из спальни мадам Феликс принес очаровательную антикварную коробочку для лекарств.

— Это вам, Мария, небольшой презент.

Флора Анатольевна имела садисткую привычку делать унизительно дорогие подарки людям, не имеющим возможности на ответный жест. Эта старинная вещица изумительно смотрелась бы в будуаре, стилизованном под любого из Людовиков, и стоила дороже всех шкафов моей кельи.

— Спасибо, но я не могу это принять.

— Ах, бросьте, Маша, — хозяйка всегда называла меня по имени, если рядом не было детей. — Вы нужны мне в добром здравии. И кстати, не принять ли и мне один порошок и не завалиться ли спать?

Она отщелкнула длинным когтем с расписным маникюром крышку, достала бумажный конвертик и высыпала на язык белый порошок.

— Можно даже не запивать, — блаженно растягиваясь в кресле и надевая очки, сказала Флора Анатольевна и напоследок добавила:

— Все мужчины сволочи, Маша, и не стоят бессонных ночей.

В чем-то я была с ней, безусловно, согласна, хотя и по другому поводу. И пока хозяйка окончательно не уснула, я задала вопрос:

— Это снотворное?

— Это эликсир жизни, — усмехнулась мадам, — готовится лишь для избранных.

И никаких привыканий, последствий и побочных эффектов. Берите, Маша, спасибо мне скажете позже. И принимайте только один порошок на ночь, — почти мурлыкала Флора. Как же она любила себя в благотворительности! Очередная серая в синеву мышь пригрета на мягкой груди. Что ж, доставим ей это удовольствие.

— Спасибо, мадам.

Благодетельница замурлыкала еще отчетливей:

— Пожалуйста, дорогая. — И без всякого перехода:

— Феликс, укройте меня пледом и следите за комарами.

Весь остальной день был подчинен привычному распорядку. И только роза, оставленная у порога моей комнаты, делала его необычным. «От слишком навязчивого поклонника», — было написано на листке бумаги, обернутом вокруг колючего стебля.