Очки для близости

— Открыть машину. Я ключи посеяла, а очки, помнишь, мы их вчера искали, в бардачке оставила. Пли-и-и-з, — проскулила я.

— О-о-о-о боже, — простонал философавтомеханик и начал подъем.

Первая попытка ему не удалась, и я почувствовала себя прирожденной сволочью.

Потомственный Бурмистров намешал вчера все сорта вин, коньяков и водок и заполировал все это шампанским. Адская смесь.

И отчасти в этом повинна я.

В свисающей с шеи бабочке философ, пошатываясь, стоял у кровати и разглядывал смокинг, не переживший бурной ночи.

— Счас. Переоденусь, приму контрастный душ, и весь ваш, Мария Павловна.

— Вы настоящий друг, Геннадий. — Я дотянулась до небритой щеки и с чувством чмокнула бедного друга.

— Подхалимка, — буркнул Гена. — Надеюсь, этот подвиг мне зачтется.

— На небесах, — фыркнула я.

— А пораньше нельзя?

— Можно. Но вы тоже поторопитесь.

Философ тут же, при мне, начал стягивать с себя одежду. Торопился очень.

Я вышла в коридор, и только там до меня дошло, что первую половину диалога я обращалась к нему на «ты». Неужели и без брудершафта начала привыкать?! Хотя… на «вы» к телу даже на кладбище не обращаются.

Я стояла у двери в Генину спальню, когда из-за поворота от лестницы вышла Тамара Ивановна.

— Вот вы где. Давайте быстро собирайтесь. По Кипру гуляет какая-то экзотическая зараза, и детям решено сделать прививки. В поликлинике уже ждут.

— Я не могу, — растерянно залепетала я.

— Что еще за капризы, Мария Павловна?! — вспыхнула экономка.

— Я ключи от своей машины потеряла…

— Пес с ними, — раздраженно оборвала меня она. — Дети уже завтракают, через десять минут спускайтесь к крыльцу, вас отвезут.

Какой бесславный конец идеи! Я понуро поплелась в свою комнату за сумочкой, никаких иных светлых идей у меня не было, ситуация привычно ускользала из-под контроля. Полный ноль в балансе.

Идея посетила меня как ответ на вопрос:

«А зачем, собственно, меня удаляют в поликлинику?» Прививки должны делаться заранее…

Да тело хотят перенести, голубушка!!

Осененная догадкой, я закружила по комнате. Значит, преступник продолжает действовать.., и довольно решительно.

Кто он или она, другой вопрос, а вот что мне делать?! Взгляд уперся в раскрытый чемодан, рядом с ним лежала видеокамера, и я поняла, чем и как смогу достать неприятеля.

В поликлинике я пробуду недолго. Если бы меня не хотели удалить, Флора Анатольевна вызвала бы медсестру по телефону.

Ей вполне это по силам. Но меня отправляют в поселковую поликлинику. Значит… тело перенесут в ближайшие сорок минут — час.

Я вынула из камеры кассету с записью вчерашнего вечера и бережно спрятала ее в сумочку. Это мой спасательный жилет и расставаться с ним смерти подобно.

Вставив чистую кассету, я бегом бросилась в гараж.

На мое счастье, в нем никого не было.

Я нашла на стеллажах с автокосметикой укромное место, спрятала камеру за баллоном с полиролью, укрыла ее ветошью, направила в сторону «Форда» и включила на запись.

Если я права, то события начнут развиваться в ближайшее время.

Едва я успела отскочить к Боливару, как в гараж зашел дежурный шофер.

— На чем поедем? — спросил он.

— Без разницы, — испуганно ответила я.

Шофер снял со щитка ключи от «БМВ», открыл мне дверцу и сел за руль.

Уверенные движения водителя завораживали своей небрежной точностью, я откинулась на сиденье и закрыла глаза. Шины шуршали по гравию, солнце прорывалось сквозь листву и скользило по векам. Короткая передышка августовского утра, как я любила это время года! Теперь я его возненавижу.

Дети сбежали с крыльца и запрыгнули на заднее сиденье. Им успели сообщить о поездке к теплому морю, и сейчас малышей волновало одно — какие игрушки взять с собой в самолет.

А я представляла себе объектив видеокарт меры, направленный на багажник «Форда», и переживала, что не успела проверить ракурс и включить лампы дневного света.

Справится камера с задачей или нет?

В поликлинике дети притихли и процедуру перенесли беспрекословно. Тамара Ивановна постаралась их как следует напугать липучей заразой. По-моему, было сказано что-то об отваливающихся ушах и носах, детки не хотели лишиться такой красоты и обреченно спустили штанишки.

Подобный героизм требовал поощрения, я попросила шофера остановиться у аптеки и отправилась покупать жутко полезные сухарики.

Шагая через площадь, я полной грудью вдыхала воздух более чистый и свежий, чем в поместье, прекрасно понимая, что это всего лишь игра подсознания. Меня окружал тот же воздух Подмосковья, но дышалось иначе. Свободно.

И в тот же момент я поняла, что очень хочу на Кипр. К маме Геннадия Зое Федоровне, в очищенный кондиционерами воздух виллы, на прогретые солнцем камни голубой лагуны, куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Загадка исчезнувшего трупа — не лучшее, что произошло со мной в жизни.

Я хочу воспитывать детей, а не закрывать усталой грудью вражеские амбразуры.

Ощущение свободы пропало, едва мы пересекли периметр поместья. Охраны было больше, чем обычно, парни провожали подозрительными взглядами даже машину с детьми хозяина. Напряжение в атмосфере только что не искрило, и мою грудь опять стянул обруч страха.