Очнись, детка!

Поэтому я продолжала верить, даже когда чувствовала себя измотанной. Поэтому продолжала рассказывать свою историю, несмотря на то, что она приносила мне боль. Я не хочу, чтобы ты видела того, кто прошел долгий и изнурительный путь, отчаялся и готов опустить руки. Я хочу, чтобы ты увидела женщину, которая продолжала пытаться, даже когда слезы душили ее. Хочу, чтобы ты увидела ту, что верит, ту, что знает: у Бога на нее есть фантастические планы. Даже если путь не будет легким, у нее хватит мужества и смелости поделиться правдой, которая поможет остальным.

Что мне помогло…

1. Я сделала решительный шаг. Найти в себе смелость, чтобы честно посмотреть в глаза трудностям – все равно что прыгнуть в бассейн с холодной водой и приложить все усилия, чтобы доплыть до другого конца. Не факт, что это будет приятный опыт, но если ты окажешься в воде, половина дела уже будет сделана. Чем дольше ты будешь честна сама с собой, тем легче тебе будет оставаться честной по жизни.

2. Я искала тех, кто говорит правду. Я окружила себя людьми, которые тоже научились признаваться в своих чувствах, как бы тяжело это ни было. Они расскажут тебе, что чувствовали и где черпали силы. А также могут послужить примером, которым ты будешь вдохновляться.

3. Я искала истории, похожие на мою. Если бы я заранее провела исследование в сфере патронажного родительства в Лос-Анджелесе, то все случившееся не вызвало бы у меня такой шок. Когда мы прошли через все это и познакомились с такими же парами, то осознали, что попали в довольно типичную ситуацию. Мы чувствовали себя такими одинокими и искали общества тех, кто бы понял нас. Это очень нам помогло.

Глава 17 Миф: я – это мой вес

Когда люди говорят о разводе, они употребляют слова «непримиримые», «противоречия» и «запутанно». Но эти слова слишком легкие – слишком легкие, чтобы разрушить семью. Развод – это тяжелая книга, которая упала на домик, построенный из лего. Это пушечное ядро, которое прилетает на корму корабля и топит его. Развод – это разрушение, которое начинается сверху и ломает все на своем пути. Поэтому нет, «запутанный» – неверное слово.

Ужасный, уродливый, ненавистный, уничтожающий – уже ближе.

Когда мне было 16, мои родители переживали ужасный, уродливый, ненавистный и уничтожающий развод. Вопрос о нем поднимался с тех пор, как мне исполнилось девять.

В том году, который стал смертельным для их отношений, я получила права и свою машину. Это был Suzuki Samurai 1989 года выпуска с ручной коробкой передач. Я толком не понимала, как им управлять. Неделями он стоял на обочине и собирал пыль – как напоминание о моей бестолковости.

Я намекала, что мне нужна помощь, старшей сестре, ее бойфренду и маме, в надежде, что они выделят одни выходные и научат меня водить. Если бы я умела водить, я бы сама ездила в школу. Если бы я умела водить, я бы нашла работу и начала откладывать деньги. Как много преимуществ открывала ручная коробка передач.

Однажды моим обучением решил заняться папа. И это оказалось очень плохой идеей.

У папы был вспыльчивый характер. Он проявлялся в течение всей жизни, но сейчас стал еще хуже. С момента смерти Райана прошло не больше полутора лет.

Оглядываясь назад, я понимаю, что папа пытался остаться нормальным отцом для единственного ребенка, который жил пока с ним. Он учил управлять меня машиной Райана, машиной, которая больше не могла ему пригодиться.

Что он должен был чувствовать? Что должны были чувствовать все они, кто сомневался, отдавать ли мне машину Райана? Должен ли был отец хвататься за соломинку? Был ли он достаточно силен, чтобы перенести эту боль и сделать что должно? Возможно, другой человек иначе боролся бы со своими чувствами. Мама бы заплакала, а сестра накинулась бы на меня, но отец… Его слова и действия били по самым болевым точкам.

Тогда я не понимала масштаба своей психологической травмы. Мне было 16, и я понятия не имела, почему отец так зол. Мы выехали за город, где я могла тренироваться, не рискуя столкнуться с другими машинами. У меня перед глазами до сих пор стоит та картина: пустынная дорога и папа, выкрикивающий указания в воздух: «Сцепление! передача! газ! Сколько раз я должен еще это повторить, чтобы ты запомнила?»

Но чем больше он кричал, тем больше я тупила. А чем больше тупила, тем больше плакала. А чем больше я плакала, тем злее он становился.

Я понятия не имела, сколько это длилось – десять минут или час. Я знала, что мне становилось все хуже и хуже, пока меня не начало трясти. Наконец отец сам сел за руль.

Мы ехали домой в полной тишине.