Очнись. Все боги - эгоисты (СИ)

Хмуро смотрю на бледный лоб, что контрастирует с тоном лица. Понимаю, что Фитч воспользовалась косметикой, дабы скрыть настоящий цвет кожи. Быстро перебираю ногами и вхожу в помещение, в котором стоит запах спирта и медикаментов. Сдерживаю тошноту, поджав губы, и кладу шатенку на койку, бережно и осторожно. Не хочу потом выслушивать недовольства по поводу новых повреждений.

Чужие голоса как за стеклом, поэтому приходится пару раз моргнуть и придти в себя. Трясу головой и вслушиваюсь в слова.

- Что с ней? Что произошло? – спрашивает девушка со светлыми волосами и загорелой кожей, дочь Асклепия, которая приняла ещё после захвата флага. Облизываю губы, готовясь ответить, но слова так и не находят выхода. Я просто не могу ничего сказать, чувствую себя жалким и беспомощным, что, кстати, впервые. Взъерошиваю волосы, попутно смахивая со лба пот, после чего всё-таки раскладываю мысли по полочкам.

- Я не знаю. Она просто сделала пару шагов после завтрака и свалилась на землю. Выглядела нормально, пока не решила вытереть лицо рукой, - киваю на бледное пятно, проводя ладонью дальше. Размазываю косметику и приоткрываю рот в удивлении, ведь под закрытыми глазами образовались тёмные синяки. Продолжаю вытирать тональный крем и пудру, касаюсь сухих губ, которые, кажется, белее снега.

Мария осторожно касается лба шатенки, убирая в сторону тёмные пряди волос, после чего вздыхает, расстёгивая толстовку и поднимая ткань футболки. Смотрит на зажившие порезы и ничего не понимает, как и я. Хмуро смотрю на грудную клетку Элис, ибо та практически не опускается и не поднимается, что вызывает тревогу внутри.

- У неё воспалительный процесс в теле, но все раны почти зажили и не гноятся. Не пойму в чём дело, - блондинка случайно задевает локтём запястья девушки. Тело незамедлительно реагирует резким сокращением мышц. Тихий стон слетает с закрытых губ, так что выходит еле слышное мычание. Помогаю до конца снять кофту и вижу, что дело совсем плохо. Вчерашний порез надулся и пожелтел. Рана выглядит настолько ужасно, что приходится прикрыть глаза, дабы сдержать очередной приступ тошноты. Вероятнее всего, на моём клинке оказалась грязь, о которой я даже не позаботился. Так что Фитч валяется здесь частично из-за меня. Нервно кусаю губы и складываю руки в замок, с трудом подняв веки. Стараюсь спокойно дышать через нос, пока Мария нажимает на вздутую кожу, выдавливая неприятную бледно-жёлтую жидкость. Ей тоже неприятно за этим наблюдать, но остальные дети Асклепия решили остаться на завтраке и продолжить трапезу.

Пытаюсь подняться на ноги и пойти прочь, но колени трясутся, так что остаюсь на месте. Упираюсь лбом в сомкнутые ладони и часто дышу, зажмурившись от неприятного звука. Поворачиваюсь к девушке и горько вздыхаю, когда Мария начинает заливать какую-то жидкость в рану, раздвинув кожу. Бледные губы приоткрываются, а глаза начинают дёргаться под веками. Хоть одна хорошая новость – дыхание восстанавливается, а значит скоро Элизабет очнётся. Молча киваю в знак благодарности и остаюсь в помещении даже тогда, когда дочь Асклепия покидает его. Не знаю почему, но чувствую, что должен оставаться с этой проблематичной девицей.

Беру оставленное влажное полотенце и лёгкими движениями стираю остатки косметики, при этом наблюдая за тем, как вздымается грудь шатенки от вздохов. Тру глаза, издавая смешок.

Кастеллан, ты точно двинулся.

Тут и не мудрено тронуться умом, когда ты рядом с той, что страдает от панических атак и лёгкой социопатии предназначенной лишь для меня. Упираюсь локтями в колени и подпираю голову сомкнутыми в замок руками, продолжая ждать. Вспоминаю про то, что могу ускорить процесс.

Оглядываюсь и не нахожу никого поблизости, так что тянусь к бутылке с нектаром и заливаю пару капель в рот Фитч. Осторожно зажимаю ей нос, заставив с трудом проглотить жидкость, после чего со спокойной душой готовлюсь покинуть лазарет и заняться своими делами, ведь сделал всё, что мог. Но что-то во мне медленно просыпается и обвивает ноги кандалами, вынуждая оставаться на месте. Хмурюсь, врезаясь взглядом в худое тело девушки, фыркаю с ярко выраженным недовольством и, неожиданно даже для самого себя, ложусь рядом с ней, путаясь в разбросанных по подушке длинных волосах.

Плююсь, мотая головой, и только через несколько секунд додумываюсь рукой убрать тёмные пряди от лица. Осторожно просовываю руку под шеей шатенки и тяжело вздыхаю, понимая, что будет, если нас вот так увидят. Мне кажется, что проснуться она должна в более уютной обстановке, а не в одиночестве. Я лучше, чем одиночество. Издаю смешок, устало прикрыв глаза, ведь не выспался. Тру веки, надавливаю на них, прогоняя сонливость, однако мой организм идёт против меня и вырубается прямо на койке в лазарете.

***