Очнись. Все боги - эгоисты (СИ)

Меня начинает раздражать вся ситуация. В спешке моя реакция становится ещё хуже, чем в спокойствии, но между прочим сама становлюсь параноиком и ищу везде подвох, где только он может быть. Впереди вижу кусты, а за ними ничего, осторожно подбираюсь к ним, потому что оттуда легче всего наблюдать, хорошая засада. Но листва мешает, приходится отогнуть ветки и выйти на небольшую полянку. Осматриваюсь, снова никого. Улыбаюсь, видя, что передо мной вкопан в землю флаг синих, так как мы выбрали красные плюмажи. Дети Ареса любят красный цвет.

Хмыкаю, обхватывая дерево свободной рукой, тяну вверх, но сил не хватает, ворчу, опуская меч на землю, и повторяю попытку вытащить цель из земли.

- Ну, кто так вообще закапывает? – корчусь, всё ещё вкладываясь, но отпрыгиваю в сторону, поднимая оружие, когда слышу знакомый голос, слишком знакомый, чтобы спутать с чьим-то ещё. Этот тембр всегда успокаивает меня:

- Я так закапываю, - резко разворачиваюсь и вижу Луку в нескольких шагах от меня, ему преодолеть это расстояние как два пальца об асфальт, поэтому начинаю отступать назад, держа перед собой лезвие меча, начинаю дрожать, потому что точно знаю, что проиграю. Слышу за спиной шаги и шуршание. Нас окружают, что не может не пугать ещё сильнее. Мои зрачки бегают вокруг, дергаюсь от каждого шороха, судорожно кусаю губы, пытаясь вернуть самообладание.

Цвета смешиваются, отчего начинает кружиться голова. Красный, синий, зелёный, золотой.

***

От лица Луки.

Элизабет однозначно нервничает, почему-то размахивает мечом в разные стороны, а потом и вовсе падает на землю, начиная пятиться назад. Её поведение сбивает с толку, но я не пытаюсь помочь ей, ведь сейчас, если она притворяется, подбегу к ней и к моей шее будет приставлено оружие, а это значит поражение. Для всех домиков это важно, пусть и развлечение, но это своего рода тренировка, чтобы выжить во внешнем мире.

Только сейчас, когда вокруг нас оказались абсолютно все, замечаю, что в её руках нет меча. Значит, она не опасна, поэтому подхожу к ней и присаживаюсь рядом. Она судорожно трясётся, обнимает колени, прижимая ноги к груди, взгляд зелёных глазах никуда не направлен, даже не сфокусирован.

Практически на грани, пытается не заплакать. В который раз осознаю, что ей здесь не место. За пределами лагеря она умерла бы в первую минуту, но почему-то спокойно прожила довольно долгое время там, пока не объявилась здесь. Осторожно касаюсь её плеча, но Фитч резко подпрыгивает, подбегая к своему мечу.

Да, игра началась, она взяла себя в руки.

По-прежнему трясётся, но в её глазах горят ненависть и ярость, отчего непроизвольно ухмыляюсь. Должно быть, проявит агрессию и всё равно проиграет, потому что у девушки нет опыта в сражениях, а я в лагере живу долго. За моей спиной много побед и поражений, этого достаточно, чтобы уметь «играть», но в данном случае даже не хочется замахиваться, ибо знаю, что шатенка не сможет отразить удар.

- Ну, давай, Фитч, уделай его! – кричит Кларисса, отчего корчу забавную рожицу. Она не сможет.

Срывается с места, поднимая руку с оружием и нападает на меня. Смеюсь, даже не пытаюсь отразить удар клинком, просто отхожу в сторону, насмехаясь над ней. Такая слабачка. Но мне становится не смешно, когда лезвие проходит по ноге, рассекая кожу, рычу. Даже самая слабая боль способна вывести меня из себя. Парирую ещё один удар, отталкивая девушку в сторону, она с трудом держится на ногах, боится нарушить равновесие. Подхожу к ней и толкаю, отчего Элизабет падает на землю, по-прежнему смотря на меня, но уже с презрением, что вовсе не удивляет. Она проигрывает мне.

Подскакивает, чуть ли не падая, держит меч перед собой, неправильно и из-за этого может пропустить чей-нибудь удар. Делаю два резких выпада и один раз попадаю по её руке, из пореза тут же начинает литься кровь, но девушка даже не вскрикивает. А она не настолько слаба, как кажется. Выносливая. Значит, сможет терпеть каждый порез? Усмехаюсь. Забавно, но не чувствую стыда за то, что калечу девчонку, это не обязано меня волновать, ибо любое чудовище может оказаться женщиной, старушкой или ребёнком. Нельзя сомневаться, иначе плата – жизнь.

Делаю шаг вперёд, загоняя её в тупик. Упирается спиной в дерево, вздрагивая. Неожиданно оказалась в ловушке, отчего издаю довольный смешок, приставляя лезвие к её горлу. Тяжело дышит, поджав губы, взгляд скользит по клинку, который я тут же опускаю на плечо, надавливая и оставляя довольно глубокую рану. Молчит, начинает хныкать, но это только больше раззадоривает толпу позади меня. Если они рады, то я готов поиздеваться над ней ещё немного.

За всё это время мы не обменялись ни единым словом, впрочем, в этом нет надобности, разговаривать с ходячей проблемой довольно трудно, да и из-за гула ничего не слышно. Поговорю с ней после захвата, в лазарете, где будет тихо.