Ода чуждых земель

Теперь они опять не следуют моему приказу. Секундами позже они встают по бокам от меня.

— Мы не оставим вас, — говорит один из них.

Я хочу наорать на них. Конечно же, они в курсе, какого это опасно для них. Но убираю тревогу и беспокойство на задний план и фокусируюсь лишь на одной вещи. В нескольких шагах от меня лежит меч солдата. Я хватаю его и иду к дереву, что съело подданного Деса.

Плохой день, чтобы вывести меня из себя.

Я поднимаю меч, как бейсбольную биту, прекрасно зная, что не так надо держать меч.

Один мужчина говорит мне:

— Законом запрещено рубить…

Я взмахиваю мечом, вонзая его в ствол дерева. И быстрым рывком выдергиваю его обратно.

— Я не рублю дерево, — говорю через плечо. Хрясь. И ударяю по дереву вновь. — Я спасаю своего подданного. — И снова выдергиваю лезвие из коры, после чего дерево раскалывается. — Это разные вещи.

Это не совсем разные вещи. Конечно, моя цель — не срубить дерево, но мне, видимо, придется рубить это хреново растение, чтобы спасти солдата.

Дерево стонет, и я слышу, как соседние шипят на меня; несколько ветвей опускаются и машут на нас.

Определенно, мы с дубами теперь враги. Я бросаю взгляд через плечо на стражника.

— Ну, вы будете просто стоять там или поможете мне вытащить своего товарища?

Это все, что им нужно было услышать. Все чувства, что есть во мне и страже, мы вкладываем в вырубку ствола. Куски коры разлетаются в стороны с каждым ударом. Дерево начинает визжать, внеземной голос раздается из ствола. Мы рубим, пока не видим полоску кожи.

Солдат Ночи все еще окутан лозами; его тело запечатано внутри сердца дерева.

Это не совсем то, что видишь каждый день.

Я роняю меч, и вместе со стражей вытаскиваем кашляющего солдата из самой середины дерева. Он тяжело дышит, сбрасывая с себя тонкие и длинные корни, которые, кажется, уже впились ему в кожу и вены.

— Спасибо вам, — хрипит он товарищам, сжимая одного за плечо, и осматривает группу, пока ни обращает внимание на меня. Спасенный стражник встает, стряхивая с себя грязь и кору. Затем падает на колено передо мной, взяв мою руку и прижимая ее ко лбу.

— Я должен вам больше своей преданности, моя королева. Я клянусь, что пока живу, мой щит и меч будут защищать вас. Моя жизнь теперь ваша.

ГЛАВА 47

Дуб, который мы разрубали, издается странными, хрипящими звуками, хотя его соседи затихли на время. Лозы, которые хватали солдата, теперь сворачиваются в сердце дерева, увядая.

Стража, тем временем, тянется к товарищу, оставляя меня наедине, чтобы я могла оценить происходящее.

Голос, зовущий меня, подобие Деса, и затем два солдата пропадают, один, которого спасли, и другой, который бесследно исчез. Последовательность событий слишком схожа со сказками, которые воплощаются в реальность.

Я смотрю на другие деревья, что окружают нас. Никогда мне не хотелось так блевать от зеленого цвета в своей жизни. Но это не единственный цвет в этом лесу — темная кровь капает с многих ветвей, превращая священный лес в нечто жуткое, нечто, что я видела на Мемносе, Земле Кошмаров.

Нелепая мысль поражает меня.

Мужчины, которые пропадают…

Я шагаю туда, где уронила меч стражника. Поднимая его вновь, я направляюсь к кровавому дереву, стоявшему рядом, и поднимаю оружие.

— Миледи, — говорит мне стражница, — порубить дерево, чтобы спасти солдата, уже плохо. А рубить другое будет расцениваться как акт войны.

Слишком плохо для Мары — она уже поклялась в мире с королевством Деса.

— Да мне похрен на то, как это расценит Королева Флоры.

Я кручу шеей и затем делаю взмах мечом. Лезвие вонзается в толстую кору и что-то теплое и влажное льется из «раны».

Дерево кричит — визжит, словно свинья — пока я рублю его. Я выдираю лезвие из коры. И из пореза сочится кровь.

Кровоточащие деревья. Что за ужасное, мерзкое зрелище. Никто не осмеливается присоединяться ко мне, хотя возбужденно наблюдают.

Я рублю снова и снова, игнорируя напряжение в руках. Каждый последующий удар разрубает кору еще больше, отчего разлетаются кусочки дерева и капли крови. Дерево продолжает визжать и хрипеть, шурша кроной.

Я покрыта запекшейся кровью. Она забрызгала волосы, окрасило лицо, напоминая мне тот судьбоносный вечер много лет назад, когда я стояла над отчимом… стояла и наблюдала, как он умирал.

Медленно, но все-таки твердая кара дуба уступает мягкой сердцевине. Я начинаю использовать когти, чтобы расковырять ее, глупо игнорируя тот факт, что пальцы полностью покрыты кровью. С последним рывком я обнаруживаю то, чего так боялась.

В сердце дерева укрытый запекшейся кровью и сетями корней находится спящий мужчина.

Определенно жутко видеть лицо мужчины, который пропал фиг знает как давно; его руки скрещены на груди, будто кто-то уложи его в такой позе.

Непохожий на солдата, которого мы спасли, этот мужчина выглядит так, будто находится в дереве весьма долгое время. Лозы, обвивающие его, уже выглядят срощенными, а его длинные спутанные волосы густо покрывали кожу.