Ода утреннему одиночеству, или Жизнь Трдата

Отношения между людьми возобновляются с того места, на каком они в последний раз прервались: когда я уезжал в академию, мы с Анаит были на грани развода, и за минувшие два года в этом смысле ничего не изменилось. Считают, что разлука порождает тоску друг по другу; но если я сейчас по кому-то тосковал, то скорее по Кюллике. Еще в самолете я наивно представлял себе, как Анаит радостно меня встретит и самим своим поведением даст понять: начнем-ка жить с новой страницы. Как бы не так! Она даже толком на меня не посмотрела, а выражение ее лица было таким обиженным, словно я вернулся не с учебы, а с пьянки, с продолжавшегося два года подряд пиршества. Куда все-таки девается юношеская свежесть женщины, и почему ее так редко сменяет иная, духовная, красота! Мы познакомились с Анаит в университетские годы у моего приятеля, художника Арсена, которому она иногда тогда позировала (естественно, не обнаженной). Даже это было довольно смело, потому что на женщин-натурщиц в Ереване смотрели почти так же косо, как у мусульман. По сравнению с другими девушками из моего окружения Анаит и была самой отважной и независимой, даже своенравной — в ту пору это качество еще вызывало у меня восхищение. В Ереван она приехала по собственной инициативе, движимая каким-то романтическим патриотизмом, я ведь уже сказал, что она родилась на юге России. Мы оба учились на филологическом факультете, только я русской филологии, а Анаит — армянской. По окончании университета мы поженились, меня направили работать в редакцию молодежной газеты, Анаит же — в Матенадаран[11]. Первый пыл любви, правда, вскоре угас, но привязанность сохранилась, поэтому я был весьма потрясен, когда через некоторое время после рождения Геворка Анаит спросила, когда же у нас наконец будет отдельная квартира. Кажется, я даже рассмеялся от неожиданности: о какой квартире в условиях советской действительности мог мечтать молодой литератор, не будучи еще даже членом Союза писателей? Ведь сперва надо было обеспечить жильем всех государственных чиновников — милиционеров, военных, инспекторов ГАИ, работников госбезопасности, тунеядцев из министерств и горисполкомов, и только удовлетворив потребности этой большой и голодной шайки, да еще и сделав вслед за тем петлю к пролетариату, очередь могла дойти до интеллигенции, хотя и здесь инженеров предпочитали гуманитариям. И не забудем, что где-то в этой очереди стояла еще весьма большая группа людей, чьи права не особенно котировались, но кто компенсировал недостаток прав увесистостью кошелька: мясники и таксисты, официанты и продавцы овощей, наконец, подпольные предприниматели — даже советская власть оказалась не в состоянии полностью выкорчевать деловой дух моих соотечественников. По моим понятиям, мы даже неплохо устроились, Вазген, мой старший брат, недавно получил квартиру, благодаря чему у нас была просторная отдельная комната у моих родителей.