Одаренная враждой (СИ)

Многие ночи напролет, я с Язу по полной развлекалась. Он был так нежен со мной, так аккуратен, будто я состою из фарфора и меня так легко разбить! Я гладила его прекрасное белое лицо, убирала упавшую челку и целовала по-матерински в лоб. Язу был для меня всем, а я для него больше, чем всем. Он не мог провести дня не коснувшись меня. Его губы каждый день обследовали каждый миллиметр моего тела, его глаза концентрировали внимание на мне и каждый день он говорил мне что-нибудь ласковое, нежное, до глубины души приятное.

Лоз не выносил одного вида наших нежностей, всё время высказывал своё недовольство, говорил, что раньше Язу был намного лучше, а того это только смешило.

Я не представляла себе дня без моего любимого. Мы вместе охотились, бывало, занимались любовью прямо в лесу.

Мой любимый не мог дотерпеть до ночи. Он обожал меня, а я его. Только Лоз иногда становился помехой нашему счастью. Я пыталась с ним поговорить, однако он даже приближаться к себе запрещает. Я не в обиде на него, вовсе нет, мне бы просто знать причину почему он так зол со мной.

Кададжу сие зрелище раздражает. Он орет на Лоза, пытается выяснить в чем дело, а когда понимает, что ничего толком не вытащит из брата, затыкает его и просит уйти.

Кададж проводит со мной вечера, когда особенно слаб, подвержен нервным срывам. Он ищет спасение во мне, в моей энергии. Он видит в ней Мать, он видит в ней силу, источник побед, священную воду, что смывает с души все поражения. Не думаю, что он в меня влюблен, просто он слабый и я единственная, кто может поддерживать его на энергетическом уровне. Весь день он наполнен моей силой, а когда сила иссякнет, то он ходит словно сломанная кукла, неспособная даже нормально мыслить. И что он делает? Только плачет, говорит что-то неразумное, спутанное, непонятное. Его пустота рвет все внутри, требует новой дозы силы, а у него её нет, вытягивать у меня он её не может.

Этот слабый парнишка страдает, страдает чаще по вечерам, но сон, окутывая его душу пеленой, изгоняет из тела боль, заполняет пустоту иллюзией. Всё, что нужно — уснуть.

Язу его тоже жалеет вместе со мной, однако ничем, кроме бесполезных утешений, помочь не может. Лоз же сочувствует Кададжу, однако не утешает его вовсе, даже не подходит к нему, потому что я его каждый день обнимаю. Он не терпит мой запах, он не терпит меня и я чувствую, как злоба переполняет его. Эта слепая ярость не знавшая причины. Лоз не может меня вытерпеть. От одного моего присутствия, он корчит лицо и уходит.

Я не понимаю почему он так со мной…Никто в этом доме не понимает. Всех я устраиваю кроме него, хорошо, что он ещё не пытался убить меня.

Прошло дней пять с того момента, как мы словили Юффи. Кададж не мог больше терпеть и приближался день её суда, он хотел её просто убить и отправить тело своей “любимой” команде. Только вот само собой всё случилось.

Утром я проснулась от шума. Кто-то на улице орал, запах крови крутился на языке. На улице была драка. Я разбудила Язу, мы как можно скорее оделись и выбежали на улицу, попутно вытащив ослабевшего Кададжа.

На улице и в правду был бой. Их было трое: Клауд, Тифа и…Собака? Не знаю, как это существо назвать, но оно похожее на собаку, только вот хвост совсем странной формы.

Дрались они с Лозом. Не знаю кто тут побеждал, но пока что я не видела ни проигравших, ни победителей.

Когда мы вышли, они остановились. Клауд вышел вперед, выставив свой громадный меч. Его синие глаза удивленно посмотрели на меня, затем быстро соскочили на Кададжа.

Собака села возле них, оскалившись, а Тифа недовольно смотрела на Лоза. Что-то между ними было.

— Кададж, ты знаешь за кем я пришел сюда…Она жива, правда? — неуверенным голосом спросил Клауд.

Он сомневался насчет живой Юффи. Он убеждал себя, что она жива и так боялся думать о том, что её убили, что он опоздал.

Кададж грациозно двинулся вперед и поднял голову. Он держал себя гордо, хоть в нём теплилась слабость.

— Кого я вижу, Клауд! Ты пришел за своей никчемной девчонкой, но не думаю, что ты её получишь живой. Эта тварь в своё время помогала вам убить моего богомута, а ещё она стащила у меня материю! Непростительно. Казнить, нельзя помиловать, — он хитро улыбнулся и взглянул на меня. Он держался как надо, даже Лозу, судя по довольному выражению лица, это нравилось.

Клауд опустил глаза на какой-то момент. Он не знал, что сказать вовсе, он боялся, что мы её уничтожим при них.

— Вы не успеете её убить, так как мы уничтожим вас! — вступилась Тифа, взяв руку блондина, на что он отреагировал весьма удивленным взглядом. Её грозный взгляд, которым она хотела нас запугать, прошелся по всей семье и остановился на мне. Она поняла, что раньше меня нигде не видела.

Я взяла руку Язу и он демонстративно поцеловал меня в щечку. Удивлению врагов не было предела.

— Отдай Юффи, Кададж. Ты ведь знаешь, что второй раз ты не воскреснешь? Это будет последний раз, когда увидишь эту землю и запомнишь её величия, — голос у блондина дрожал, он знал, что делает, но боялся, что пошел неправильным путем.

Кададж ухмыльнулся и повернулся к нам.