Одаренные проклятием (СИ)

  - Родители... - теперь мой голос стал замогильным, но все с тем же оттенком шепелявости. И язык болит, между прочим!

  Валера ответил парой очень выразительных фраз, воспроизвести которые мне мамино воспитание не позволит. Сосед точно был очень зол, готов был рвать и метать, и я невольно вжалась в стену. Зашибет ведь под горячую руку! Потом, конечно, жалеть будет, но сейчас...

  - Возьми их на себя, успокой как-нибудь. Отвлеки, в общем! - с этими словами врач скрылся в гостиной.

  Отвлеки! Интересно, как? Показывать фокусы с картами и внушать, что все происходящее вокруг лишь плод их воображения?

  - Дара, что у вас случилось? - родители занервничали, в створку пару раз ударил папин кулак. - Немедленно открой!

  Я сделала глубокий вдох и, повоевав с замками минут пять, открыла дверь. Первой в квартиру вбежала мама. Чутье у нее работало безошибочно: она сразу поняла, что случилось что-то ужасное.

  - Дочка, ты цела?! - она швырнула сумку на полочку для обуви и порывисто обняла меня. - Ой, там у подъезда 'Скорая' стоит. Я уж перепугалась, что это к нам. Слава Богу, не к нам, а то...

  - Я ж говорил, что все нормально, - пропыхтел папа, втаскивая в квартиру две доверху наполненные торбы с пустыми банками. - Ошиблась, мать, с кем не бывает.

  Я замерла с открытым ртом. Сообщить им о случившемся я не смогла. Но тут из комнаты, величественная, как вдовствующая императрица, выплыла врач 'Скорой' и тоном, не терпящим возражений, заявила:

  - Будем госпитализировать! Нужен паспорт! А еще тапочки и из белья что-нибудь.

  - Кто... что... почему... - недоумевали родители, схватив меня за руки: папа за левую, мама за правую.

  - Почему - это уж не по моей части. С этим пусть милиция разбирается. Прогнозы пока строить не берусь, но, думаю, все благополучно обойдется. Вы девушке родителями приходитесь? Елена Максимовна, у нас успокоительное есть? Да не бледнейте, и не таких вытаскивали.

  Я вжалась в стену, горло вмиг сдавила чья-то холодная лапа. Не думала, что все ТАК плохо.

  - К-какой девушке? - папа по цвету сравнялся с потолком. - С моей дочерью все в порядке! Дара, о чем она?

  - Аня отравилась... Утром, - кое-как выдавила я из себя. - Чем не знаю, там... на кухне...

  Мама, застонав, начала медленно сползать вниз по стенке. Из комнаты появилась медсестра со шприцем. За ней вышел мрачный Валера. Папа, бледный до синевы, переводил взгляд с медиков на меня, а с меня - на Валеру. Я осторожно взяла его за руку. Он тихонько вздрогнул, почувствовав прикосновение, но тут же собрался с духом:

  - Дочка, принеси таблетку нитроглицерина... и паспорт Анин найди. Носилки в машине, да? - обратился папа к медикам.

  - А где ж еще, - пробормотала медсестра, деловито затягивая на маминой руке резиновый жгут. - Сами они бегать как-то не научились, их тащить сюда придется. Лифт, кстати, не работает.

  - Пошли, Владимир Саныч, за носилками - угрюмо пробурчал Валера, враз растерявший весь свой гонор. - Вам потом в больницу ехать надо будет. Ну, мало ли...

  - Я понял, - папа на миг спрятал лицо в ладонях, но быстро взял себя в руки, - Валерий, не знаю отчества... пожалуйста... поедем вместе. Я... я мало знаю систему.

  Валера кивнул и первым двинулся следом за врачом.

  Документы и нитроглицерин нашлись сразу. Папа с Валерой принесли снизу носилки, на которые и погрузили бледную Аню. Тем временем, мы с медсестрой посадили маму в кресло.

  - Мам, ты здесь посиди. Я сейчас... только дверь закрою.

  Оставлять ее в одиночестве больше, чем на две минуты, было рискованно. Поэтому путь от входной двери и обратно я одолела в два с половиной прыжка. Мама, казалось, этого даже не заметила, она все так же неподвижно сидела в кресле, однако взгляд ее стал более осмысленным. Это радовало. Я открыла форточку, чтобы выветрился запах медикаментов. Слава Богу, на сей раз он не бил по обонянию, напрочь отключая мозги и заставляя падать в лужу. Он был всего лишь неприятен. Потом, все также стараясь ни о чем не думать, отправила в мусорное ведро оставшиеся после визита врачей шприцы, вытерла воду с полу в ванной. В кухню я решила пока не ходить. Мама продолжала неподвижно сидеть в кресле, глядя в одну точку.

  - Мам, хочешь чаю? - робко поинтересовалась я. - Или, может быть, поешь? Только ничего нет, я... у меня гости были и все съели. Я могу в магазин сбегать...

  Мама чуть заметно кивнула и с трудом поднялась с кресла. Точно так же минут пятнадцать назад сидела и я, таращась на свинку. И вдруг мне опять стало стыдно за свое безразличие. Даже поплакать по-человечески не могу, а в первую очередь о холодильнике подумала. И вранье так складно вышло.

  - Лучше водки налей, - как-то бесцветно произнесла мама и, зябко поежившись, обхватила себя за плечи, - что-то тошно. Нельзя отчаиваться, Дарочка, надеяться надо. На лучшее надеяться. Все хорошо будет, ведь так?

  И она вопросительно посмотрела на меня, и во взгляде ее были одновременно надежда и укор. Как будто я уже знаю ответ, но по собственной прихоти скрываю его. На краткий миг я вновь почувствовала себя виноватой невесть в чем.