Одаренные проклятием (СИ)

  - Входи, Гаврила, - позвал маг, нехотя отставив пробирку в сторону и скосив глаза на почти полную колбу с зельем цвета красного вина пятидесятилетней выдержки. Еще одна такая же колба, доверху наполненная тем же зельем, с плотно притертой пробкой, уже стояла в большом холодильнике в дальнем углу импровизированной лаборатории.

  Домовой неодобрительно покачал головой, но вошел и примостился на краешке старого дивана.

  - В больницу к сестре девочки сходил, - будничным голосом доложил он - все, как я и предполагал: колдовской сон. Заговор на вино. Уж не знаю, кому это надо, но по мне, так кто-то перемудрил.

  - Скорей, неподрассчитал, - хмыкнул Ворон, но тут же посерьезнел - или, что более вероятно, когда первая попытка не увенчалась успехом, этот кто-то мог вспомнить и о шантаже. Жизнь девочки в обмен на жизнь ее сестры, причем - уверен - родители того, что их младшая дочь уже не Дара, не заметили бы. Про знакомых я вообще молчу. А знаешь, что самое противное? Не встреть она меня, согласилась бы, не раздумывая.

  - Еще одна причина разметать в лоскуты всю эту шайку-лейку? - насмешливо поинтересовался домовой, поправляя очки на носу. - Что, решился-таки стать учителем?

  - Решился, - коротко ответил маг.

  Гаврила Мефодьевич одобрительно улыбнулся в бороду.

  - Ты уж с ней помягче - протянул домовой - девочка все-таки, свою спекц... спецк?.. особенности свои, в общем, имеет.

  Ворон ответил, что постарается, и продемонстрировал другу пробирку с серебристой жидкостью.

  - И что это? - насторожился Гаврила, требовательно протягивая раскрытую ладонь, - да это же кровь!

  - Кровь Дары, - подтвердил маг. - После обработки, гм... неважно чем. Я и сам такого не ожидал, честно.

  Гаврила Мефодьевич покачал пробирку в ладонях, но чутье домового ничего непонятного в образце крови ученицы мага не обнаружило, о чем он не преминул сообщить человеку. Разве только цвет непривычный. Но от них, магов, особенно юных девушек, никогда не знаешь, чего ожидать - это многоопытный в делах юных ведьмочек домовой мог утверждать наверняка. Однако слишком уж многозначителен был взгляд Ворона.

  - Что? - понизив голос спросил домовой - ох, любишь же ты в загадки поиграть, натерпится от тебя девочка... Не томи, ирод!

  - У нас таких называют 'адлари' - загадочно ответил Ворон - большая редкость в моем родно мире, а здесь вообще не встречаются. Вернее, не встречались до субботы.

  Гаврила Мефодьевич, которому слово 'адлари' ни о чем не говорило, заинтригованный и настороженный, переместился за стол и, испытующе поглядывая на подопечного, попросил его выражаться понятным ему языком. И пообещал, что в противном случае разговаривать с ним будет только по-старославянски.

  - 'Испивший из каждой реки' - с едва заметной усмешкой ответил маг - примерно так можно перевести 'адлари' на русский язык. Помнишь, я как-то рассказывал об ограничениях для магов? Это про то, что мне, например, неподвластно целительство, магическое лечение, но боевая магия у меня в крови.

  - Это ж всего две сотни лет назад было! - недовольно буркнул Гаврила. - Конечно, помню. Я, знаешь ли, вообще на память не жалуюсь.

  - А для Дары никаких ограничений в плане магии не существует, - продолжил Ворон, пропустив ворчливую реплику друга-опекуна-надзирателя мимо ушей, - таких магов и называют 'адлари'.

  Гаврила снял очки, дохнул на стекла и протер их рукавом рубахи, потом почесал кончик носа и водрузил окуляры обратно.

  - Но тогда ты не сможешь обучить ее так, чтобы, м-м-м, раскрыть все таланты девочки, - нараспев произнес домовой, неотрывно глядя на пробирку в руке Ворона, - невозможно отдать то, чего сам не имеешь.

  Ворон кивнул и развел руками. Этим он показал, что признает правоту домового и сам думает точно так же.

  - Пока что буду учить ее тому, что знаю сам. А дальше видно будет. Единственный человек, которому я доверил бы ее обучение, покинул мир живых почти семьдесят лет назад. Жаль, великолепный целитель был, - с неподдельным сожалением протянул маг. - Хотя и гад преизрядный. Нет, все-таки не доверил бы.

  Домовой пожал сухонькими плечами, но напоминать Ворону, кто именно помог целителю с мерзкой душонкой перейти в мир иной, не стал, и маг был ему за это благодарен. Было время - Ворон считал того целителя чуть ли не другом. А потом... Еще одна черная страница в обширной биографии проклятого мага.

  - А еще она прошла Изменение, - будничным голосом, будто рассказывая о погоде на завтра, поведал Ворон, - и, что самое удивительное, давно. Ориентировочно, в возрасте до года.

  - Ну-ка, ну-ка, давай с подробностями, - на морщинистом лице Гаврилы Мефодьевича появился неподдельный интерес вперемешку с сожалением. - Где ж то видано, чтобы младенцев нерожденных заветниковской дрянью поить?!

  Домовой искренне сочувствовал Ворону и другим, никогда не виданным магам-заветникам, потому что в силу природы своей не мог представить себе ни счастья, ни хотя бы умиротворения без топанья маленьких ножек и звонкого детского смеха. И на Дару Гаврила теперь будет смотреть с плохо скрываемой грустью. Ведь для женщины оно вдвойне тяжело.