Одаренные проклятием (СИ)

  - Жаль девочку, - горестно вздохнул домовой, словно подслушав мысли Ворона, - молоденькая совсем, еще жить да жить, а уже...

  - Гаврила, только при ней такого не скажи, - мягко перебил Ворон - ей и так нелегко.

  - Да понял уж, понял, - проворчал домовой. - Но все равно самое грязное дело - младенцев травить!

  Ворон с тяжелым вздохом достал из ящика еще одну пробирку, на дне которой лениво покачивалась вязкая темная субстанция, которую и жидкостью-то можно было назвать с очень большой натяжкой. Более всего это вещество походило на деготь.

  - Мертвая кровь, - определил Гаврила Мефодьевич. За долгие пять веков, проведенных бок о бок с магом-заветником, ему многое довелось повидать, в частности, научиться с одного взгляда распознавать алхимические ингредиенты. Потому что часть из них представляла нешуточную опасность даже для обитателя тонкого мира.

  Ворон кивнул и, выдержав эффектную паузу, влил малую толику серебристой жидкости в 'деготь', и едва заметное глазу зеленоватое сияние осветило пробирку изнутри, но минуту спустя погасло. А в пробирке осталась самая обыкновенная человеческая кровь, темно-красная и... живая!

  - Но... как?! - пораженно выдохнул домовой.

  - Мертвая кровь, искусственно синтезированное путем... ну, неважно... вещество. В живой природе встречается только в виде сырья, а именно человеческой крови не менее чем двухсотлетней давности при соответствующих условиях хранения, - менторским тоном провозгласил Ворон, а в ледяных глазах его появились искорки злости. - И обращению в изначальное состояние не подлежит, так как не помнит, что такое жизнь и как это - быть живой. Вернее, осуществить данный процесс посредством природных материалов, а именно - человеческой крови - невозможно. Пусть даже образец для эксперимента был взят у мага-заветника, измененного в возрасте тринадцати лет. Иными словами, повторить реакцию контрольного образца - для краткости будем называть его 'Дара' - с так называемой мертвой кровью у моей крови, при всех ее врожденных и приобретенных в течение жизни свойствах, не получилось.

  Гаврила, раскрыв рот и сдвинув на лоб очки, растерянно хлопал белесыми ресницами.

  - Как известно, материалы мира живых в основе своей не содержат компонентов, способных пробудить к жизни мертвую кровь и подобные ей субстанции, - ледяным тоном продолжил маг, а его пальцы, побелевшие от напряжения, вцепились в край столешницы. - То есть, для претворения в жизнь эффекта оживления, только что экспериментально зафиксированного, необходимо воздействие материалов, чуждых миру живых...

  - Говори по-человечески, - взмолился домовой, лихорадочно соображая, как бы хоть немного унять бушующую в сердце подопечного злость.

  Если Ворон начинал вещать, обильно пересыпая речь научными и псевдонаучными терминами, самое время объявлять военное положение.

  Край столешницы с громким треском остался в руках Ворона. Маг выругался сквозь зубы, отшвырнул ставшую бесполезной деревяшку в угол, и пришел в себя.

  - Извини, Гаврила, - смутился он, понимая, что перегнул палку. Маг оперся локтями на то, что осталось от столешницы, и на миг спрятал лицо в ладонях. - Я просто... просто не понимаю, кому и, главное, зачем это было нужно.

  - Да чего уж там, - пробормотал домовой, не сводя с подопечного настороженного взгляда.

  Его опыт жизни в мире людей насчитывал не одну тысячу лет, и иногда, знал Гаврила Мефодьевич, люди теряют рассудок. И это страшно. Сейчас, глядя на Ворона, домовой думал, что, будь ты хоть величайшим магом в истории планеты Земля, прежде всего ты остаешься человеком со всеми человеческими слабостями... а магия вовсе не панацея от безумия. Сейчас, глядя в отрешенные глаза заветника, домовой понимал это особенно хорошо.

  - До момента рождения человек чужд для мира живых, - на первый взгляд голос мага был холоден и бесстрастен, но сверхчеловеческим чутьем домовой все еще улавливал злость и боль, подобную расплавленному металлу. - То есть, по всему выходит, кто-то изменил Дару еще до рождения, бесповоротно обрек ее на судьбу мага. В моем родном мире такого не бывало! Даже там, где магия необходима как воздух, человек имеет право выбирать свой путь. А до рождения...

  Гаврила тяжело вздохнул, зло дернул себя за бороду и выругался сквозь зубы, как и его друг-подопечный две минуты назад.

  Кривая ухмылка до неузнаваемости преобразила лицо Ворона, но тут же пропала без следа.

  - Уже ничего поделать нельзя, - с тоской подвел итог Гаврила, которому тоже стало неудобно за несдержанность. - Жаль, но ты сам говорил, что Изменение нельзя поворотить вспять.

  - Нельзя... - эхом повторил Ворон - что ж, выбор сделан за нее. Но если я найду эту тварь, то... Шкуру спущу точно, а там что-нибудь веселенькое придумаю.

  Домовой нахмурил кустистые брови и уже открыл рот, намереваясь устроить магу суровую отповедь, однако тот предостерегающе поднял руку.

  - Дара мне как дочь, Гаврила, - негромко произнес Ворон. - И играть ее судьбой я не позволю никому. Ни людям, ни каким-либо порождениям иных миров. И уж тем более уничтожу того, кто желает ей смерти.