Одарённая

Нужно выпроводить отсюда этого странного человека с кошачьими глазами, который, кажется, создан для того, чтобы выводить ее из равновесия. Когда они сойдутся в следующий раз, она выбьет эти глаза из глазниц и сорвет кольца с этих ушей и пальцев.

Нужно выпроводить его отсюда, тогда можно будет вернуться в свое логово, к самой себе.

Глава десятая

Он был блестящим противником: к нему не удавалось подобраться, не удавалось ударить, куда хотелось, и с такой силой, как хотелось. Он ставил блоки и уворачивался с невероятной скоростью, реагировал молниеносно. Сбить его с ног было почти невозможно, но еще сложнее – сделать захват, когда поединок уже переходил на пол и превращался в борьбу.

По был намного сильнее, и первый раз в жизни Катса задумалась над тем, как важна сила. Раньше никто еще не подбирался настолько близко, чтобы недостаток физической силы мог сыграть с ней злую шутку.

По очень тонко чувствовал все вокруг, в том числе движения, и это тоже нужно было преодолевать. Казалось, он всегда знал, что она делает, даже когда стоял спиной.

– Я поверю, что ты не видишь в темноте, если признаешься, что у тебя есть глаза на затылке, – сказала она однажды, войдя в комнату для тренировок, когда он, даже не обернувшись, поприветствовал ее по имени.

– В каком смысле?

– Ты всегда знаешь, что происходит позади.

– Катса, ты никогда не замечала, с каким шумом врываешься в помещения? Никто больше так яростно не распахивает двери.

– Может, твой Дар дает тебе обостренное чувство предметов? – предположила она, но По покачал головой.

– Может быть, но не больше чем твой – тебе.

В схватках ему по-прежнему доставалось больше из-за ее гибкости и неутомимой энергии, но главным образом – из-за ее скорости. Возможно, ей не удавалось ударить, как она хотела, но удар она все-таки наносила. К тому же он больше страдал от боли. Однажды он остановил бой, когда она пыталась пригвоздить его руку, ноги и спину к земле, а он молотил ее по ребрам единственной свободной рукой.

– Неужели не больно? – сказал он, задыхаясь от смеха. – Ты вообще ничего не чувствуешь? Я, наверное, раз двенадцать ударил, а ты даже не скривилась.

Она села на корточки и коснулась пальцами ребер под грудью:

– Больно, но не очень.

– Твои кости, наверное, из камня. У тебя после схватки ни ссадины не остается, а я ковыляю к себе и весь день прикладываю лед к синякам.

На тренировки он колец не надевал. В первый же день пришел без них, а когда Катса запротестовала, говоря, что такие предосторожности излишни, сделал невинное лицо.

– Я ведь обещал Гиддону, помнишь? – сказал он и начал бой с того, что пригнулся, смеясь, когда Катса бросилась на него.

Сапоги они тоже не носили с тех пор, как Катса случайно ударила его в лоб. Он упал на руки и колени, и она сразу поняла, что случилось.

– Позови Раффа! – крикнула она наблюдавшему за схваткой Оллу, посадила По на пол и, оторвав свой рукав, попыталась остановить поток крови, который хлынул в его затуманенные глаза. Когда через несколько дней Раффин дал добро на тренировки, она настояла, чтобы они дрались босиком. И, по правде говоря, с тех пор стала больше беречь его лицо.

На тренировках почти всегда присутствовали зрители – воины или лорды. Когда выпадала возможность, приходил Олл – их схватки доставляли ему огромное удовольствие. Порой бывал Гиддон, но он все время хмурился и никогда не оставался надолго. Даже Хильда – единственная из женщин – заглядывала при случае и сидела с округлившимися глазами, которые раскрывались тем шире, чем дольше она наблюдала.

Ранда не приходил, и это было хорошо. Теперь Катса радовалась его желанию держать ее не ближе чем на расстоянии вытянутой руки.

После упражнений они почти каждый день обедали вместе – в ее столовой или в лабораториях Раффина с ним и Банном, а иногда – за столом, который Раффин поставил в комнате Тилиффа. Старик был еще очень болен, но их общество, казалось, придавало ему сил и бодрости.

Иногда, когда они вот так сидели и разговаривали, серебристо-золотые глаза По заставали ее врасплох. Она никак не могла привыкнуть к этим глазам, они ее смущали, но не отводила взгляда, когда По смотрел на нее, заставляла себя дышать и разговаривать, не обращая внимания на бурю внутри. Это были глаза, всего лишь глаза, а она не была трусихой. К тому же ей не хотелось поступать с ним так, как все при дворе поступали с ней, – отводить взгляд, неловко, безразлично. Нельзя так поступать с другом.