Одержимость

Заключенный резко обернулся, и адвокат вздрогнул — казалось на него смотрит живой труп, точнее человек которому в этой жизни больше нечего терять. Бецкому показалось, что в этот момент на него выплеснулась волна дикой боли, ощутимой на физическом уровне. Чужой боли, осязаемой, живой. Она, как червь, пожирала этого человека, подтачивала изнутри. В деле было указано что ему тридцать пять — выглядел он лет на десять старше и самое страшное, что он уже сам себя приговорил. Бецкий почувствовал, как вспотели собственные ладони и стало трудно дышать, словно его заперли в клетку с раненным зверем, который способен на что угодно в приступе предсмертной агонии.

но его наняли, ему заплатили огромные бабки за то чтобы он вытащил этого человека из-за решётки, на определённых условиях, конечно. Для адвоката это дело имело особое значение, приказ поступил сверху. Сам клиент как таковой отсутствовал.

— Вы ещё здесь? — заключённый больше не смотрел на адвоката, он закурил вторую сигарету и закрыл глаза, — Уходите.

— Вы неправильно осведомлены, Алексей Алексеевич, вас обвиняют…

— Уходите! Нахрен валите отсюда! Я сказал — мне ничего не нужно! Я знаю в чем меня обвиняют. Я во всем признался. Какого хера вы пришли сюда? Достаньте ваш блокнот и запишите заглавными буквами: что я, Никитин Алексей Алексеевич, признаюсь, что убил выстрелом из пистолета, в упор, мою мачеху — Никитину Марию Андреевну. И да — это преднамеренное убийство. Достаточно?

16

Ольга. Россия. 2009 г.

Я была счастлива. Впервые за долгие месяцы. Летала на крыльях. Он вернулся. Вернулся тогда, когда совсем этого не ожидала, когда слезы и мечты о нем стали навязчивыми, монотонными, непрекращающимися буднями. Когда жить не хотелось и не спасали даже антидепрессанты.