Одержимость (ЛП)

– Знаешь, тебе серьезно пора завязать с металлом из восьмидесятых. Сколько лет тебе было, когда они пели? Года три?

– Засунь свою оценку туда же, куда ты послала комбучу, – ухмыльнулась Тереза. – Так или иначе, его зовут Джи-Би, и он приходит сюда каждый последний понедельник месяца. Также поет в «Горячей точке» по средам в восемь, в «Хижине» через вторник, и по…

– Ты его фанатка или менеджер?

– Подожди, пока не увидишь его. Он невероятный.

Официант в малиновой футболке вернулся.

– Что я могу вам принести?

– Просто воду.

– У нас есть питьевая, «Пелегрино», «Рэйн Форест»…

Слишком широкий выбор, подумала она.

– Просто питьевую.

– Со льдом или без?

– Эм… со льдом?

– В кружке или стакане?

– Без разницы.

– С добавлением…

– Честно, обычная вода сойдет. – Она улыбнулась официанту, протягивая меню.

Она с облегчением выдохнула, когда он ушел.

– Не понимаю, как ты это выносишь.

– Повторяю, я здесь не ради напитков. Хотя я пробовала клубничный фьюжн, бесподобно. – Тереза откинулась на спинку кресла. – Так, что нового? Кажется, прошел месяц с тех пор, как мы виделись на праздниках.

– Пять месяцев, на самом деле.

– Почти с мая? Вау. – Тереза пожала плечами. – Я не слежу за временем.

– Поэтому ты давала мне свое расписание занятий каждый семестр.

– Ты всегда блестяще следила за овцами. Жаль, что мой помощник не так хорош, как была ты.

– Как работа?

– Одно и то же дерьмо, изо дня в день. Но я же знала, что налоговое право не сулит ничего сверхординарного.

– Зато приносит доход. Что у тебя за сумка? Прада[39]?

– Как мило, что ты обратила внимание.

Когда Тереза замолчала, на-очень-долго, Кейт напряглась. Молчание и ее бывшая соседка по комнате несовместимы:

– Окей, в чем дело? И лучше скажи мне сейчас, пока не пришел официант и не начал долго и упорно пытать меня хочу я булочку с корицей или нет.

– Круассаны здесь вкуснее.

– Голдмэн, выкладывай.

Сомнение длилось, пока перед ними ставили высокую кружку, полную кубиков льда и H2O.

Когда они снова оказались наедине, Кейт мрачно сказала:

– Тереза, ты пугаешь меня, и, без обид, но за последние пару недель хватит с меня этого дерьма.

– Да, я слышала, что Бартен училась в «Юнион».

Кейт отвела взгляд.

– Она посещала мой класс по рисованию.

– Черт, Кейт… я не знала, что ты была знакома с ней.

– Была. И она была хорошей девочкой… я пригласила ее на пробный семинар по лепке.

– Ты пойдешь на похороны?

– Ни за что не пропущу их. – Кейт подняла взгляд. – А сейчас, выкладывай, что ты мне там не хочешь рассказывать.

– Да ничего серьезного.

– Голдмэн, говори.

Ее старая подруга прокашлялась.

– Ты слышала о Томе и его подружке?

Кейт снова отвела взгляд. «Да», – подумала она.

– Нет, – сказала она вслух.

– Они беременны. Более того, через месяц рожать. Я наткнулась на них в центре, в здании суда. Видимо, кого-то из его коллег привлекли за растраты, и он приходил дать показания, а я была там… черт, да неважно почему. Я просто… да, подумала, что ты захочешь знать.

Кейт заставила себя улыбнуться, не понимая, почему озаботилась этим. Тереза прочитает ее за фальшивой улыбкой.

– Я рада за него. За них, то есть.

– Слушай, не хочу выглядеть сукой, но, наверное, это какая-то ошибка. Не могу представить Тома с его вечными придирками, всего в детской отрыжке, меняя при этом памперсы и заполняя смесями бутылочки. Этот парень пылесосил свою комнату в общежитии. Да кто этим заморачивается?

– В его защиту, мы тоже это делали.

– Мы – девочки.

– Традиционные гендерные роли, да?

– Плевать. Ты понимаешь, о чем я.

Кейт понежила воду, чувствуя холодное покалывание в больном зубе, который она давно должна была вылечить.

Дело в том, что Том рассказал ей правду шесть месяцев назад. Сразу после того, как они сообщили своим семьям. И, к его чести, он повел себя благородно… потому что не хотел, чтобы она узнала от кого-то другого, а его подружка, очевидно, кричала об этом по всем новостям. Кейт была шокирована до глубины души, но выдавила из себя нужные поздравления… потом повесила трубку и разрыдалась.

Женщина, собиравшаяся родить ему ребенка – та, с которой он изменил ей.

Марго. Ее зовут Марго. Словно какую-нибудь актрису французского кино.

Черт, наверное, ее имя даже произносилось на французский манер.

По крайней мере, они давно вместе. Сколько уже лет? Почти столько же, сколько Кейт была с ним. Нет, секунду… дольше. Так почему беременность так сильно потрясла ее, Кейт не понимала. Новость повергла ее в панику, в результате которой она сейчас сидела здесь, на деревянном стуле, с новой прической, прокачанным телом… и чувством, что ей надоело скрываться от жизни, она была готова к…

Окей, она не знала к «чему».

– Хэй, ты знаешь, что потеряла сережку? – заметила Тереза.

– О, да. Думаю, это случилось в парикмахерской…

– Вот он, – прошипела Тереза, выпрямляясь на стуле.

Кейт посмотрела через плечо. И сама выпрямила позвоночник.