Одержимость. Моя любой ценой (СИ)

Лифт как обычно, когда он так сильно нужен, не торопился. Я нервно теребила поясок платья и кусала губу. Неприятное чувство страха сжало внутренности. Откуда оно? Я порой боялась Бушуева, но всегда знала, что границ он не переступит, разве что-то изменилось?

— Вот ты где, Варенька, — обхватив меня руками за талию, выдохнул мне в затылок Дима.

Я вздрогнула и попыталась отодвинуться:

— Ты пьяный, — спокойным тоном психотерапевта сказала я.

Руки сжали меня сильнее, точно останутся синяки! Что опять на него нашло? Всё было хорошо, даже слишком! Видно в этом причина! Такие люди как Дима не могут жить спокойно, им нужны ветряные мельницы!

— О, так ты заметила? Я лишь пропустил стаканчик с господином Гао. Он оказывается большой ценитель женских прелестей, представляешь? — обдавая меня перегаром, сказал он.

Руки заскользили по моему животу, одна поднялась к груди и неприятно сжала. Я попробовала избавиться от его рук, но Дима зарычал как дикий зверь и продолжил:

— Ты же хочешь домой, Варя? Я ведь тебе безумно противен, а секс со мной — бесконечное унижение. Я ничего не упустил?

— Прекрати! Давай хотя бы поднимемся в номер! На нас все смотрят! — стараясь придать голосу жёсткость, ответила я.

Бушуев пьяно рассмеялся и мазнул губами по моей щеке:

— Ты не ответила! — рявкнул он. — Ты же хочешь от меня избавиться раз и навсегда?

— Конечно, хочу, и ты это знаешь! — глубоко вздохнув, сказала я.

— Вот и прекрасно! Иди к нему и сделай так, чтобы он остался доволен…

В этот момент, наконец, подъехал лифт, и из него вышла группа темнокожих мужчин. Бушуев отпустил меня и я, протискиваясь между мужчинами, запрыгнула в лифт и нажала на кнопку этажа. Адреналин так разогнал кровь, что я вся превратилась в пульс.

Я видела, как Дима здоровается с кем-то из мужчин, но смотрел он на меня! Его пылающий взгляд прожигал насквозь. Бушуев уже отделался от знакомого и устремился к лифту, но створки закрылись прямо у него перед носом. Я даже услышала парочку матерных слов, которые он проорал вслед лифту и мне.

Это просто какой-то идиотизм! Что на него нашло? Или на него так алкоголь действует? Помню, в старом фильме главной героине категорически пить было нельзя, но парень её уговорил. Ох, и наворотила она там дел! А ведь просто повеселиться хотела. Может, и у Бушуева что-нибудь такое: один лишний бокал и прощай голова?

Выскочив из лифта, я на ходу продумывала, что буду делать. Главное, схватить сумочку, а потом было бы неплохо разминуться с Бушуевым и свалить на хрен из этой гостиницы!

Кинулась к стулу, где лежала сумка с документами и, прихватив пиджак, направилась к выходу. Казалось, что я быстрее пули, но в дверях меня настигла неудача:

— Куда-то собралась? — заполнив собой проём, спросил Дима.

Его недобрый взгляд меня не радовал, но сдаваться и в очередной раз отгребать непонятно за что я не собиралась!

— Подальше от тебя. Мне давно пора вернуться к маме! Все свои претензии предъявляй через суд, — твёрдо проговорила я.

Бушуев усмехнулся, потёр большим пальцем уголок рта и пошёл на меня решительным твёрдым шагом:

— Неужели тебе не понравилось моё предложение? — щурясь, спросил он. — Подумаешь, лечь на одну ночь под китайца! Уверен, я не первый, под кого ты легла, чтобы угодить своему ублюдочному любовнику!

Я не идиотка и понимаю, что с пьяным мужиком драться последнее дело, но стерпеть такое просто не смогла! Пощёчина получилась хорошая, звонкая и оставила на месте удара быстро наливающееся розовым цветом пятно. Пока Бушуев прибывал в офигевшем от моего поступка состоянии, я кинулась к двери.

— Нет, дорогая, не сегодня! — перехватив меня у порога, сказал он. — Не хочешь под китайца, будешь подо мной! Я буду трахать тебя всю ночь, чтобы ты даже встать не могла, не то, что уйти от меня!

Глава 22

Не то, чтобы я боялась секса с Бушуевым, но безумный взгляд его пьяных глаз и выражение брезгливой ненависти на лице вызвали в душе целую бурю. Как он мог говорить такое и так себя вести после всего, что уже было между нами? Непонимание, обида, злость и где-то совсем глубоко боль разочарования. Так тебе и надо, Варя, тупая ты курица!

Кинув меня на кровать, Дима недоумённо посмотрел на моё лицо:

— Это всё? Сопротивления не будет?

— Когда тебя насилуют, лучше не сопротивляться, — в тон ему ответила я.

Он яростно зарычал и, обхватив меня за плечи, встряхнул, словно щенка:

— Какая же ты лживая сука! Всю душу мне наизнанку вывернула, тварь! Ненавижу тебя! Видеть не могу!

Мне казалось, он меня ударит или вообще убьет, но он навалился всем телом и поцеловал. Грубо и жадно, кусая за губу, проникая языком глубоко в рот. Его руки рвали платье, а я как в тумане не могла пошевелиться. Зазвонил телефон, Бушуев дёрнулся и на миг оторвался от моих губ.

— Лучше остановись. Я тебя не хочу, — поймав момент, сказала я. — Ты пожалеешь, Дима, но будет поздно.

Он замер, наши глаза встретились. Стало нестерпимо горько, будто прямо сейчас в эти самые мгновения всё то хорошее, что могло быть между нами, испарилось, распалось на молекулы, как не бывало.