Одержимость романами

Мой энтузиазма не позволит ей обвинить меня в отсутствии поддержки. Но я по-прежнему хочу, чтобы мы преуспевали синхронно – одновременно поэтапно достигая успеха в своих отраслях.

– Крошечный театр вдали от Бродвея, но это уже что-то.

Постыдное облегчение: она по-прежнему не обогнала меня.

Вспомнив ее продуманный костюм на Хэллоуин, я спрашиваю:

– Какая роль? Если это леди Макбет, то ты официально ясновидящая.

– Не совсем. Розалинда из «Как вам это понравится»[30].

Всего три общие буквы, но при любом намеке на Розмари у меня деревенеет спина.

– Главная героиня! – восклицаю я, восстанавливая контроль. – Суперзахватывающе. Ты будешь блистать. Это прямо твоя роль.

– Давай не будем забегать вперед, это всего лишь следующий этап, – она потягивает текилу с лаймом, – но спасибо, что сказала это. Я всегда открыта для похвалы. Будешь бросать цветы во время моего поклона на премьере?

Я прижимаю руку к сердцу:

– Желтые розы, у которых я выдерну все шипы.

– Не смеши меня.

– Но я же твой фанат номер один!

– Да. – Она посасывает лайм. – Итак! Ты рада, что займешься сексом в детской спальне Калеба?

– Господи, как это грубо…

– Тебе же это нравится.

Это правда, отчасти. Грубость часто позволяла мне демонстрировать беззаботность, притворяться, будто какие-то вещи меня не волнуют. После нашей первой ночи с Калебом я помню, как сказала: «Я никогда не трахалась с кем-то более худым, чем я, я думала, он проткнет меня своим тазом». Мы с Даниэль тогда пили вино в моей квартире, и Даниэль так расхохоталась, что подавилась, а я тут же почувствовала себя виноватой, потому что на самом деле мне нравились и он, и его таз, и гиперболы, и я хотела встретиться с ним снова.

– Ладно, да, осквернение его постели входит в мой список, – подтверждаю я.

Она смеется.

– Пожалуйста, найди несколько подходящих уэльских холостяков и пригласи их на свою свадьбу, хорошо? Это будет справедливо.

– Давай не будем забегать вперед, – повторяю ее слова.

– Ты все еще замечаешь акцент Калеба?

– Конечно. – Я боюсь того дня, когда перестану обращать внимание на него; дня, когда он вдруг станет привычным.

Даниэль покусывает соломинку:

– Как твоя книга?

– Она… – Я останавливаюсь. Сдерживаюсь, чтобы не вывалить все сразу – мне никогда раньше не приходилось бороться с этим желанием в присутствии Даниэль, но с каждым днем это становится все труднее. Вжимаю пальцы ног в пол; он крепкий, выдержит. – Несколько дней назад случилось кое-что безумное. Я случайно столкнулась с бывшей Калеба на книжном вечере. Она стояла прямо рядом со мной, живая, реальная, во плоти.

– Быть не может! С ума сойти. Ты испугалась и убежала или, скажем, обнюхала ее шею?

– Ты за кого меня принимаешь? Естественно, я не нюхала ее шею, но в какой-то момент внезапно спросила, читала ли она что-нибудь еще у этого автора.

– Ух, вот это навыки импровизации. А как ты поняла, что это именно она?

– Видела ее фото в «Твиттере». У нее открытый аккаунт!

– Хвала открытым аккаунтам! – Даниэль вскидывает руки. – И все-таки дикое совпадение. Прямо как в кино.

– Или в моей книге, – замечаю я. – Я вставила это в одну из глав.

Даниэль смотрит на меня с ухмылкой. Спокойно и пристально.

– Суду все ясно. Случайно столкнулась. – Она изображает пальцами кавычки. – Конечно, ничто не предвещало этого. И если я прямо сейчас открою ее «Твиттер», там не будет ничего об этом книжном вечере. Вообще ничего, что могло бы подсказать тебе ее планы. Так ведь?

Отчаянно краснея, массирую левую руку и пытаюсь придумать ответ на грани правды и лжи.

– Наоми, спокойно. – Она кладет руки поверх моих и разводит их в стороны. – Это же я. Ты знаешь, я не буду осуждать. Я просто хочу сказать, что понимаю твои действия, но это опасно.

Я делаю глубокий выдох.

– В этом нет ничего такого, – обороняюсь с показной уверенностью. – Мы перекинулись парой слов, она понятия не имеет, кто я такая, это был единственный раз. Я просто хотела увидеть ее, хотела, чтобы она посмотрела на меня. – В моей голове тем временем разворачиваются две противоположные сцены.

«Я рада, что он выбрал тебя, – говорит Розмари в первой версии. – Ему повезло со мной, а теперь повезло с тобой. Он хоть понимает, как ему повезло? Если б можно было выбирать себе преемницу, я бы тоже выбрала тебя».

«Не понимаю, – говорит Розмари во второй версии. – Что он в тебе нашел?»

– Мне кажется, я могу тебя понять. – Даниэль прерывает мои фантазии. – Но это нездорово, и ты это знаешь. Человеку свойственно любопытство, но это нехорошо, это неправильно. Ты заходишь слишком далеко.

– А где проходит грань между просто «далеко» и «слишком далеко»? – Я стараюсь пошутить, но Даниэль почти всегда видит меня насквозь. Хотя ей прекрасно известно, что в моем случае лучше не копать слишком глубоко.