Одержимость шейха

Перед глазами по-прежнему стоит его бледное лицо и массивное тело, беспомощно лежащее на цветных подушках. Такой большой и такой беззащитный… это выглядело слишком неестественно. Еще немного, и я бы сама задохнулась вместе с его увядающей энергией хищника. Он будто умирал, а я не могла ему помочь. Что это было? Приступ? Отравление? Что? Сотни догадок, и каждая кусает по больному.

Что, если он уже мертв? От такого предположения во рту вмиг пересыхает.

Нет, мне не стоит думать так. Джафар сильный мужчина, уверена, повидавший худшие болезни за целую жизнь. Он справится, что бы это ни было, справится. Перебирая онемевшими кончиками пальцев кулон, я молюсь Аллаху, чтобы так и было.

Дрожь отчаяния пробирается по позвоночнику, и я не знаю, каким-чудом продолжаю бродить по комнате, наивно полагая, что хождение взад-вперед успокоит меня. Как бы не так! Если продолжу, то скоро по моим следам пойдет трещина.

Замерев на месте, выдыхаю, до боли зажимая в кулаке колючий кулон с изображением созвездия, который я нашла на прикроватной тумбочке, когда вернулась в нашу спальню. Почему-то я решила, что имею право взять его. И почему-то мне хотелось этого, будто в этом кулоне скрывалось нечто большее, чем просто красота, сплетенная из белого золота и алмазов. А потом и вовсе надела его на шею, пряча под халат, в который я завернулась, чтобы скрыть свой откровенный наряд. Предназначенный только для него. Для него!

Слезы беспомощности слишком быстро затапливают глаза, а тело добивает меня всполохами фантомных следов его прикосновений. Я бы все отдала, лишь бы сейчас вновь ощутить силу этого мужчину на себе, грубость нежных поцелуев и собственнический взгляд, которым он смотрит только на меня.

Проглотив до боли твердый комок горечи, я резкими движениями смахиваю слезы с лица, убеждая себя в том, что не имею права быть слабой. Не сейчас, когда мой мужчина не в силах держать оборону за нас обоих. И если я сдамся, то предам его. Не уберегу. Потеряю. НЕТ! Никогда! Я столько прошла, побывала в каждом уголке ада! Чтобы так просто поверить в столь глупый конец? Очередное испытание? Да. Но это не конец. Я чувствую Джафара, он жив, его сердце бьется для меня. И целый мир не в силах доказать мне обратное.

Я подхожу к окну, наблюдая, как агрессивные лучи солнца скрываются за песчаными дюнами. Ладонь сама по себе ложится на живот, который еще совершенно не выдает наличия в нем маленькой жизни.

— Он не бросит нас, — шепчу я, будто успокаиваю себя, но делаю только хуже.

Нас…

Он даже не успел узнать о тебе, малыш. И я не могу тебе обещать, что узнает. Прикрываю глаза и все же позволяю тихим слезам пролиться. За что мне все это? Чем я заслужила очередную боль?

Эхо приближающихся быстрых шагов с каждой секундой становится все громче и громче, пока не заставляет страх обернуться ядовитой желчью и подняться к горлу. Дурное предчувствие сжимается у меня в груди, прежде чем дверь распахивается и в комнату вваливается с десяток солдат. Они рассредоточиваются вдоль стен, и вскоре появляется сам падишах. Но мое отчаяние оказывается настолько всепоглощающим, что я даже не испытываю должного страха. Хотя должна, судя по тому, как одним только взглядом он переламывает мне шею.

Мужчина выходит вперед, как истинный властитель, обращая на меня свои угольно-черные прищуренные глаза. В этих глазах ненависть и жажда мести. Но каким-то образом мне удается игнорировать угрозу, сковавшую каждую молекулу воздуха в помещении, и гордо вскинуть подбородок.

— Где мой муж?

Я сразу понимаю, что допустила ошибку, потому что даже не поприветствовала падишаха, когда он протянул мне свою руку. Но он игнорирует мое неуважение. Видимо, это затишье перед бурей.

— Твой муж мертв.

Вот и все.

Это не буря, а какой-то глухой хлопок, стирающий меня с лица земли.

За жалкое мгновение моя бравада рассыпается по кирпичикам.

— Н-нет… — тихо вырывается из сжимающейся груди, и я тут же хватаюсь за нее, принимаясь растирать, будто это поможет мне избавиться от распирающего жжения.

— О, прошу, избавь меня от своей актерской игры, Джансу, — с издевкой выплевывает падишах, отчего моя злость, подобно невидимому щиту, вырывается вперед.

— Игры? Он мой муж…

Одним движением руки мужчина вынуждает меня отступить назад.

— Он был им. Теперь он мертв, так что прекрати все это, — небрежно машет он в мою сторону. — Ему мозги выкручивать ты могла, но я не он, дорогая. И лживых сук вижу насквозь. Но, в конце концов, правда всегда выходит на поверхность. И то, что ты сделала с моим сыном, не останется безнаказанным. Даже не думай, что я оставлю это так.

Трясу головой, задыхаясь удушливыми слезами. Он обвиняет меня?.. Всевышний!

— Вы… Я не делала этого! — выкрикиваю порывисто, но, разбившись о его холодный презрительный взгляд, замолкаю и добавляю шепотом. — Я никогда не сделала бы ему ничего плохого. Я люблю вашего сына…

Мерзкий скрипучий смех, как пощечина, прилетает по моей щеке.