Одержимость справедливостью

Да, начальником мастерской был тот самый Димка. Я сначала растерялся, потом обрадовался, увидев, наконец, первого знакомого за несколько месяцев. Димка тоже искренне обрадовался, и сходу полез обниматься. Он по-прежнему был рядовым, с толку сбивала его милицейская офицерская форма. Почему же он рядовой, если он начальник мастерской? Но спросить я не успел, Димка сам засыпал вопросами. В помещении, где мы разговаривали, какой-то солдат в зелёной, такой же, как у меня форме, ползая по полу, огромными буквами писал какой-то лозунг на большом красном, натянутом на подрамник материале. Оказалось, что он тоже был художником. Димка, почему-то звал его «Особистом». Это и была вся мастерская, всего три солдата.

Рассказывая о том, как три месяца надо мной издевались, мне стало так себя жалко, что я даже всплакнул.

— Да, вид у тебя не геройский, — посочувствовал Димка, — что же ты меня не нашёл, ты же знаешь что я здесь служу, я бы помог.

— А как бы ты помог, ты же не генерал?

— Да, хоть советом. Знаешь, здесь совет иногда дорогого стоит. Может, не пришлось бы в очко играть, ну, или хотя бы не так часто. Знаешь, я думаю, тебе для начала нужно отоспаться. А то ты какой-то заторможённый. Сначала сходим в столовую пообедаем, а потом я тебя уложу.

— Как уложишь? — казалось, что Димка шутит. Ни кровати, ни дивана, или даже матраса, нигде не было видно.

— Ладно, идём, покажу. После обеда сам туда залезешь. Только ужин не проспи. И к отбою, в казарму иди, там спи дальше, до утра, чтобы не искали, а после завтрака, снова в мастерскую придёшь. Тебе задание какое-нибудь дали?

— Нет, сказали, ты дашь. В смысле, начальник мастерской.

— Да? Хорошо, вот тебе задание, обедать и спать.

Место для сна, солдаты обслуживающие клуб, оборудовали над сценой. Забраться туда можно было только по узкой шатающейся подвесной лестнице, типа пожарной. Там, на стропилах была оборудована площадка для тайного спанья. Лежало несколько матрасов-тюфяков, сложенных один на другой.

— Ты, только не шуми там, и не храпи. И курить, ни в коем случае! Спи спокойно, если будут искать, я тебя прикрою. Ну, ладно, пошли обедать.

Глава-15 Красная рыба

Впервые я обедал не со всей своей ротой. Получив свою пайку, мы сели за стол напротив друг друга. К своему удивлению, содержание наших тарелок отличалось. Первое, что бросилось в глаза, в тарелке Димки лежали ломтики рыбы розово-красного цвета, а в моей тарелке серая селёдка с костями. Взяв тарелку, я подошёл к раздаче и попросил, чтобы мне тоже положили красной рыбы, поскольку селёдку не люблю. Солдат на раздаче, даже головы не повернул, так и стоял, не обращая на меня никакого внимания.

— Слышь, ты что оглох, я к тебе обращаюсь, рыбу положи мне.

— Вот я тебе сейчас половником в лоб закатаю. Пошёл вон, салага! Тебе рыба не положена! — солдат в белом, замызганном фартуке и поварском колпаке действительно замахнулся половником.

— Как это, не положена? Давай рыбу, гад!

Из глубины кухни появился старшина, тоже в фартуке и застыл, пытаясь сообразить что происходит. В этот момент подошёл Димка и оттащил меня от раздачи.

— Они рыбу не дают! — возмущался я, — воруют наверное, на селёдку подменяют!

— Заткнись, не скандаль, — успокаивал Димка, — сума сошёл, с кухней ссориться. Ничего они не подменяют, так положено.

— Что положено? Рыбу тырить?

— Если заткнёшься, объясню. Бери мою пайку, я не хочу, дома поужинаю. Ты только не бузи, а то тебя из мастерской назад в роту отправят. То, что ты художник, ребята ещё не знают.

Аргумент подействовал, в роту никак не хотелось, но успокаивался я с трудом. Похоже, в столовой, как и везде в этой стране, процветала коррупция. Одним всё, другим — ничего. И, как везде, каждая сосиска строит из себя колбасу!

— Запомни, — продолжал Димка, — у меня пайка милицейская, а у тебя конвойная. В какой форме пришёл, такую пайку они и дают. А будешь орать, скажут, чтобы со своей ротой приходил. Тут же не ресторан.

— Как это? Питание разное? Это же не справедливо!

— Это не повара, так государство придумало. Для каждого рода войск своя норма.

— Это как с формой, да? Ты в офицерской, а я в кирзовых сапогах, Да?

— Да, именно так, и не шуми, а то в роту отправят. Сказал же, бери мою пайку.

— Почему, чем конвойники провинились?

— Объясняю, здесь в этом, военном городке расположены три разных вида внутренних войск: конвойники, особый полк, для всякого шухера, типа футбольный матч охранять, ну и милиция. Конвойник, обычно стоит на посту, двигается мало, поэтому энергии тратит мало. Пайка, соответственно ему положена пониженная. Ты приписан к конвойному полку, понимаешь? Нет таких войск, художники. Ты по штату, конвойник, охранник. Тот парень, что плакат рисовал, приписан к Особому полку. Поэтому я и зову его, «Особист». Они приравниваются к пехоте, бегают, тренируются, поэтому у них пайка обычная, солдатская. А у милиции пайка усиленная. Понял?

— Нет, не понял, почему усиленная? Вы что не солдаты? За что вас лучше кормят?