Одержимость Желтого Тигра

Плечи Николетты заметно расслабились, и она, перестав сопротивляться, сама прижалась к моей груди.

– Ты же не врешь? – тихо спросила девчонка, побуждавшая меня совершать глупости.

Мой пульс ускорился. В ее голосе прозвучал оттенок горечи. Жизнь во лжи всегда накладывает отпечаток, не позволяя до конца довериться, особенно кому-то новому. Обрекает на паранойю. И хотя я не мог позволить себе стопроцентную искренность, пополнять ряды откровенных лжецов тоже не планировал.

Когда на нас налетел новый порыв ветра и Ники сильнее вжалась в меня, я услышал отдаленный смех. Он звучал будто из-под воды. Мелодичный, до боли знакомый.

Я зажмурился.

Только не снова.

Следом за смехом поток воздуха донес до меня слова, пропитанные желчью, но произнесенные некогда родным голосом: «Отдай ее мне».

– Нет, – выдавил я, одновременно отвечая на вопрос Николетты и просьбу мерещившегося мне фантома Миранды. Сильнее стиснув в объятиях девчонку, я вдохнул ее аромат, стараясь прогнать удушливое чужеродное присутствие непрошеного гостя в сознании.

Когда ветер стих, растворив в последнем порыве злобный смех, я отстранился от Николетты и рефлекторно прижал руку к груди, нащупывая под рубашкой кулон, который практически никогда не снимал. Однажды доктор Миллер сказал, что в моменты, когда разум от меня ускользает, я должен держаться за якорь. Человека или предмет, способный напомнить, кто я. И таким предметом стал старый кулон с двумя перекрещенными знаками бесконечности. Долгое время я носил его скорее по привычке. И вот, кажется, он снова понадобился…

– Майк?

Николетта взяла меня за руку, вырывая из мыслей.

– Да? – спросил я, растерянно глядя в зеленые глаза оттенка мха под лучами утреннего солнца, в которых плескалось беспокойство.

– Я спросила: есть тут какая-нибудь закусочная неподалеку? Я бы все же перекусила.

Оглядевшись и прикинув, куда мы можем зайти, я ответил:

– Тут недалеко кафе. Там вкусная пицца. Ну, раньше была.

– Отлично, – кивнула Ники. – Веди. Не понимаю, зачем ты вообще потащил нас в этот помпезный ресторан.

Я усмехнулся и, приобняв ее за плечи, направился дальше по улице.

– Разве не очевидно? Хотел впечатлить. Показать, что по желанию вполне могу вписаться в твой мир.

Николетта удивленно взглянула на меня.

– Мой мир?

– Брось, – фыркнул я. – Дорогие рестораны, роскошь, один твой особняк чего стоит. Ты же привыкла к этому уровню.

Николетта рассмеялась. Искренне. Звонко. Так, словно никогда ничего смешнее не слышала. Я одновременно наслаждался каждой ноткой и хмурился.

– Что смешного?

– Любитель роскоши у нас Дэни.

Я сильнее сжал ее плечо и стиснул зубы при упоминании надоедливого Дракона.

– Что? – спросила Николетта, заметив мое напряжение.

– Твой поклонник и так надоедает мне каждый день своим присутствием в отеле. Можем не говорить о нем хотя бы сейчас?

– Друг.

– Что? – спросил я, опустив на нее взгляд. Сложив руки на груди, девчонка смотрела на меня так, будто я ее оскорбил. – Что опять не так?

– Дэни – мой лучший друг. Не больше.

– Конечно. А я королева Великобритании, – усмехнулся я.

– Ты невыносим, – заявила Николетта, а следом добавила: – Думай что хочешь. Но что касается роскошных заведений… – Она вновь обратила взгляд ко мне и улыбнулась. Мягкой, нежной улыбкой. Такой притягательной, что мне ужасно хотелось наклониться и поцеловать наследницу Драконов. Но, прежде чем я успел провернуть это, она продолжила: – Просто оставайся собой.

Оставайся собой… Ты даже не представляешь, о чем просишь. Если откроюсь и выпущу своих демонов наружу, они вцепятся в тебя своими мерзкими когтями и больше не отпустят.

Погрузившись каждый в свои мысли, остаток пути до кафе мы прошли в тишине.

Оказавшись в заведении, заняли столик возле стены с неоновой вывеской в виде молнии.

– Здесь… мило, – пробормотала Ники, оглядывая пространство, а затем открыла меню и принялась изучать блюда.

Когда к нам подошла официантка в синей униформе с белым фартуком, мы озвучили свой заказ. А затем… затем вновь погрузились в тишину. Я продолжал прокручивать в голове эпизод с Астрид, подстегивая закипавшую внутри ненависть, а Николетта… кто, черт возьми, разберет, что творилось в голове этой девчонки?

Затянувшуюся паузу нарушила сменившаяся в кафе песня, доносившаяся из развешанных по углам динамиков.

– Так-то лучше, – заметил я и пропел пару строк куплета, вторя чистому вокалу исполнительницы.

Ники тоже вынырнула из своих мыслей, взглянула на меня и, прислушиваясь к тексту, спросила:

– Кто это?

– Восходящая немецкая звездочка с очень… ядовитым именем, – ухмыльнулся я. – Белладонна [4]. Не слышала о ней?

Николетта пожала плечами.

– Я мало знакома с немецкими исполнителями.

– Ты многое потеряла. Я редко выделяю кого-то. Но Белладонна… – Перед глазами мелькнул образ дерзкой, миловидной немки. – Уверен, скоро она прогремит на весь мир. Люди обожают эпатаж с нотками безумия, а в ней… – И тут меня прервал писк телефона.