Одержимость Желтого Тигра

– Вы тоже не знаете, где Майк? – Я переводила взгляд с Эмили на Альберта, затем на Эштона и обратно.

Альберт покачал головой.

– Вчера разошлись по номерам. Больше его никто не видел.

Я сглотнула, сжала кулаки и призналась:

– Возможно, это я виновата. – Участники группы уставились на меня в немом изумлении. – Мы поругались. Вчера вечером. Потом Майк выбежал из номера. Я не смогла его догнать.

Наступившую тягостную тишину нарушил писк телефона Альберта. Взглянув на экран, он обратился ко мне.

– Я звонил Антонио. Они договаривались, что сегодня ночью Майк выполнит для него поручение. Я попросил адрес, куда он должен был отправиться…

– Думаешь, Майк решил поехать туда вчера? – нахмурилась я.

– Других вариантов у нас нет, – ответил Альберт, а затем кивнул Эштону. – Поехали.

Их барабанщик поднялся и уже направился к выходу вместе с Альбертом, когда Эмили их остановила:

– Мы выступаем третьими. Вы не успеете вернуться. Что, если он приедет сам к началу?

Я окинула Эмили взглядом. Сегодня не заметила в ней привычной враждебности. Девушка выглядела уставшей. Будто на ее плечи разом обрушилась тяжесть всего мира.

Я взглянула на порядок выхода на сцену, отражавшийся на мониторе, какой можно было найти во всех гримерках. The Crime шли третьими. Мы предпоследними.

– Попрошу поменять нас местами, – произнесла я вслух, продолжая смотреть на экран. – Если поторопитесь, наверняка успеете.

Альберт с Эштоном молча покинули помещение, оставив меня наедине с Эмили. Мы долго смотрели друг на друга, затем я произнесла:

– Пойду к куратору этапа. Обсужу обмен.

Эмили кивнула, продолжая удивлять меня своим смирением.

– Спасибо.

Организаторы не сразу пошли на уступки, но в итоге мне удалось их убедить. Вот только пришлось пообещать ненавистным пиарщикам, что мы с Майком подыграем им и позволим сделать совместные снимки, чтобы подогреть интерес среди зрителей.

* * *

Ты видишь свет
В тех землях, где давно осела тьма

Слова песни сами по себе слетали с языка, пока я окидывала безразличным взглядом ту часть зрителей, что присутствовала в зале, и членов жюри. Ребята в группе не обрадовались резкому изменению планов, но спорить не стали. Мы вышли на сцену и отыграли на пределе возможностей. Как и всегда. Вот только удовольствия от любимого занятия я не получала, наконец отчетливо поняв, что мне здесь не место. Этот конкурс душил меня, перекрывал кислород внутренней музе. Две недели я не садилась ни за тексты, ни за музыку, ощущая себя запертой в крошечной комнате, куда не доставал даже солнечный свет.

А прямо сейчас… прямо сейчас душило еще и неустанное чувство вины.

Если Майка не найдут. Или с ним что-то случилось…

Я крепче стиснула микрофон, зажмурилась и точно так же на автомате завершила песню.

Свет погас. Раздались аплодисменты. Но я их не слышала. Пульс стучал в ушах, когда ринулась за кулисы и помчалась к гримерке The Crime.

Зеленые стены коридора тоже давили. Но вот уже распахнулась заветная дверь, из которой вышли Альберт с Эштоном. Резко остановившись перед ними, я уперлась руками в колени, пытаясь перевести дыхание.

– Нашли, – коротко ответил Альберт на мой невысказанный вопрос. А когда я подняла на него взгляд, он кивнул в сторону гримерки.

Выпрямившись, я зашла внутрь.

– Отлично! – воскликнула Эмили, увидев меня. – Займись им, – и вручила мне аптечку. – А я пошла за гримером. В таком виде ему на сцену нельзя.

Когда Эмили вышла в коридор, я наконец нашла взглядом Майка.

Он сидел на одном из гримерных столиков, бездумно крутя в руках с разбитыми в кровь костяшками раскрытый складной нож. Еще не видела его лица целиком, но не упустила из внимания рассеченную губу.

Его куртка лежала рядом. Вся в пыли. Майка порезана в паре мест, на руках тоже виднелось несколько рассеченных линий, добавивших татуировкам багряный оттенок.

Майк стремительно перехватил ладонью лезвие и сжал.

– Майк… – осторожно позвала, боясь, что он поранит себе руку от моего резкого оклика.

Он разжал ладонь и медленно поднял на меня усталый взгляд.

Одна моя рука непроизвольно стиснула аптечку, вторая сжалась в кулак.

Я скользнула взглядом по глубокой царапине на лбу, припухшему веку, ссадине на скуле и кровоточащей губе.

Мне не хватало духа начать разговор первой, поэтому я просто поставила рядом с ним аптечку и принялась доставать все необходимое, чтобы обработать раны, не представляя, с какой из них начать. Майк пристально следил за моими действиями, но, подобно мне, не торопился ничего говорить.

Я осторожно потянулась к его руке. Перевернув ладонь, осмотрела ссадины. Казалось, раны уже стали покрываться корочкой, но их определенно нужно было промыть, прежде чем позволить полноценно затянуться.

Вновь подняв голову, поняла, что Майк продолжал смотреть на меня. Стальной взгляд. Буквально. И по оттенку, и по эмоциям. Пробирающий до костей.

– Что произошло? – не выдержала я более тишины.

Но он только продолжал смотреть. Непостижимо. Ни намека на привычную ухмылку. Он злился? Обиделся? Я не понимала.