Одержимые блеском. О драгоценностях и о том, как желание обладать ими меняет мир

На первый взгляд сравнить стоимость этих двух колье просто. Достаточно выяснить обменный курс и учесть инфляцию. Одно колье было создано во Франции в 1768 году, другое – в 2012 году в Швейцарии. Чтобы сравнить стоимость этих двух украшений, достаточно понять, сколько стоило французское колье в свое время и сколько это составит в современных ценах. Верно? Нет. Джон Стил Гордон, бизнес-писатель, назвал конвертацию исторических ценностей в современные цифры «одной из самых неразрешимых проблем, с которой сталкивается историк»[120]. Это все не так просто.

Ценность – это весьма подвижное понятие. Как мы уже видели в истории с изумрудами Нового Света, драгоценный камень может стоить целое состояние сегодня и ничего не стоить завтра. Чтобы упростить вопрос, давайте предположим, что у гипотетического камня была определенная долларовая цена в 1772 году. Всего лишь камень, а не непристойные бриллиантовые доспехи[121]. Но, сколько бы ни стоил этот камень, его цена неразрывно связана с тем, сколько стоило все остальное в конкретный момент времени. Сколько стоили яйца, сколько стоил дом, сколько зарабатывал человек в день? И сколько этот человек жил, сколько дней работал, ел яйца и жил в своем доме? Сколько дней нам надо было бы работать, чтобы купить дом?

Возьмем в качестве примера цену лошади во Франции в 1772 году и сравним ее с ценой в долларах схожей по физическим данным современной лошади. Это основа сравнения, верно? Но проблема в том, что действующие цены – это отражение принятой ценности, правда, исключительно в контексте. Вырвите эти цены из контекста, и они не будут практически ничего значить. Пример с лошадью не верен, поскольку лошади как таковые, если даже не говорить о них как о средстве транспорта, не имеют той цены, которую они имели в 1772 году. Двести сорок три года тому назад лошадь была автомобилем. И многие из лошадей были автомобилями класса люкс. Л. П. Хартли сказал об этом так: «Прошлое – это чужая страна»[122].

Адъюнкт-профессор экономики Рональд У. Миченер из Университета Виргинии в одном из интервью говорил о проблеме сопоставления цен разных веков: «Специалисты не могут ответить на этот вопрос. Различия между сегодняшним днем и тем временем слишком велики, чтобы сравнивать их. С точки зрения двадцать первого века жизнь в колониальной Америке напоминала жизнь на другой планете»[123]. Хотя он говорил о товарах, производимых в колониальной Виргинии, то же самое можно сказать о драгоценном украшении из дореволюционной Франции. Похожая проблема возникает и в том случае, когда мы пытаемся понять ценность тех бусин, за которые купили Манхэттен. Бессмысленно пытаться подсчитать проценты за пятьсот лет. Деньги не просто изменились, изменилась ценность бусин и ценность Манхэттена. Все эти ценности органически переплелись, они никогда не поднимались и не опускались по прямой или независимо друг от друга.

Теперь мы поговорим об экономической стоимости драгоценного камня, противопоставляя ее психологической или социологической стоимости. Бессмысленно спрашивать, сколько те самые стеклянные бусины стоят сейчас. Столь же мало нам дает и знание того, что колье после торга было в конце концов «продано» кардиналу де Рогану и графине де Ламотт примерно за 2 миллиона ливров[124]. За эту сумму можно было построить и обставить небольшой дворец или вооружить военный корабль. Это стоимость в контексте.

Но есть и еще кое-что. Истинная проблема колье заключалась в том, что никому во Франции не хватило бы денег, чтобы его купить. Даже Мария Антуанетта, отказавшись несколько раз купить его, предложила ювелирам разделить его и продать по частям. Это было самое дорогое ожерелье, созданное в мире, настолько дорогое, что ни один человек в мире не смог бы (или не захотел) приобрести его. Так сколько же оно стоило в действительности? Если следовать философии старого хозяина ломбарда, где я однажды работала, вещь всегда стоит ровно столько, сколько человек соглашается за нее заплатить. Нет покупателя? Значит, вещь не стоит ничего.

Опять-таки невозможно подсчитать цену одержимости. Во Франции в 1780‑х годах колье стоило революции.

Позиционная зависть